Некромант: Время камней - Михаил Ежов

средством раньше. Впрочем, ответ пришёл к нему почти сразу: очень редко у мага есть возможность воскурить фимиамы. Чаще всего приходится работать в условиях, когда всё вокруг мешает сосредоточиться — например, как тогда, когда Эл порезал Сафиру руку, и юноше пришлось делать кожу, превозмогая боль. Кроме того, всегда существует опасность впасть в зависимость от подручных средств. Поэтому применять стимуляторы можно только во время ритуалов, требующих действительно большой концентрации — например, таких сложных, как перенос душ.

Глава 79

Погрузившийся в транс Сафир чувствовал, что Эл сосредоточился на нитях армирующей решётки. Они были натянуты и готовы исполнять его приказы. Несмотря на то, что на крошечный кусочек пространства их приходились тысячи, Сафир, так же, как и Эл, видел каждую и мог проследить, куда и откуда она ведёт. Это было потрясающее ощущение, пьянящее и пугающее одновременно. Казалось, весь мир лежит у твоих ног, и ты можешь делать с ним всё, что вздумается!

Изо рта Эла вдруг потёк зелёный дым, назначения которого Сафир не понимал. Колдун начал нараспев произносить слова заклинания, свечи разгорались ярче, запах благовоний усиливался. В комнате стало душновато, но это ощущение прошло, как только некромант коснулся нитей, проходивших через душу щенка, которая виделась Сафиру сияющим сгустком движущейся и пульсирующей энергии. Атаи собрал их в один пучок, связал концы в петлю и закрепил на одной из статуэток.

Затем Эл наполнил тело чудовища энергией, заставив его извиваться и биться об стол. Он зафиксировал нити, проходившие через него, на другой фигурке и заставил замереть. Теперь монстр казался совершенно мертвым, хотя на самом деле магия просто заставила его мышцы временно перестать реагировать на раздражители.

Эл исторг душу из щенка и перебросил её в тело чудовища. Он ловко закрепил её в нём, оплетя нитями на манер паучьего кокона. Щенок замертво упал на дно клетки, зато созданное Сафиром и его учителем существо, как только Эл освободил его от энергетических пут, забилось на столе, и теперь в его движениях не было той хаотической беспорядочности, которая присутствовала вначале. Сразу чувствовалось, что тварь мыслит и пытается освоиться с новой формой.

Некромант втянул в себя остатки зелёного дыма. Погасив свечи и травы, он с довольной улыбкой взглянул на Сафира.

— Всё получилось? — спросил тот.

— Как видишь. Теперь наш монстр должен свыкнуться со своим телом, а затем я займусь его воспитанием.

— Значит, это ты послал ту тварь⁈ — спросил Сафир, заворожённый зрелищем извивающегося гладкого чёрного тела.

— Какую?

— Которая напала на императора Камаэля в Городе Мёртвых!

— Ах, ту… Да, я. Неудавшаяся попытка. Ты спас его.

Сафир усмехнулся. Он подумал об иронии, заключавшейся в том, что после этого случая он стал телохранителем своего злейшего врага.

— Да, всё могло закончиться ещё тогда, — Эл покачал головой. — Но не беспокойся, Камаэль не избежит своей участи.

Сафир кивнул. Он смотрел, как свивались и развивались кольца суставчатого тела, как трепетали многочисленные конечности и думал о том, что это новое существо могло бы повторить попытку, неудавшуюся его предшественнику. Но в то же время он понимал, что хочет сам вонзить клинок в сердце Камаэля.

— Мы оставим его в подземелье, — сказал Эл, поднимая руку.

Существо тотчас замерло, словно прислушиваясь, а затем спустилось на пол и проскользнуло мимо Эла и Сафира в дверь.

— Оно примитивно, — сказал колдун, провожая его взглядом. — Может только выполнять команды — как собака. За ним нужен постоянный контроль. Для нас оно бесполезно.

— Зачем же ты его создал?

— Мы создали, — поправил Эл. — Для охраны башни. Будет вроде сторожевого пса. Важное дело вроде убийства императора ему не поручишь.

— А как же…

— Предыдущая тварь? Там я использовал душу человека. После необходимой обработки он стал идеальным слугой. Способным думать и принимать решения. В рамках полученного приказа, разумеется.

— И чью душу ты использовал? — спросил Сафир.

Эл пожал плечами.

— Того, кому жизнь и смерть императора были не безразличны.

— У него есть имя?

— Как и у всех, я думаю.

— Какое?

Эл пожал плечами.

— Не знаю.

— Не знаешь или не желаешь говорить?

— Это не важно. Главное, теперь ты умеешь работать с трансформой. Никогда не знаешь, что пригодится.

— Вообще-то, большую часть проделал ты, атаи, — заметил Сафир.

— Но ты всё запомнил?

— В целом, да, — ответил Сафир без особой уверенности. — Однако сомневаюсь, что смогу сам переселить душу. И что это за зелёный дым?

— Мы попробуем ещё раз, — сказал Эл, снимая кожаный фартук. — Завтра. А теперь нужно отдохнуть. Я прикажу подать ужин, — он направился к двери.

От юноши не укрылось, что наставник ни слова не ответил насчёт зелёного дыма.

— Почему ты не убил Камаэля, когда был в Урдисабане? — спросил он. — Хотя бы тогда, в Цирке. Ты мог сделать это и улететь на своём ленивце.

— Верно, — обернувшись, Эл посмотрел ему в глаза. — Но это было бы слишком просто. Обычная смерть. А мне хочется, чтобы это сделал именно ты.

— Почему? — требовательно спросил Сафир.

— Потому что он убил твоих отца и мать, лгал тебе всю жизнь и считал, что ловко избежал наказания. Так пусть же он перед смертью посмотрит в глаза тому, кто через столько лет придёт за ним, чтобы покарать за вероломство. Ты согласен?

— О, да! — ответил Сафир, чувствуя, что каждое слово атаи отдаётся в его сердце.

— Встретимся за ужином, — сказал Эл, выходя из комнаты.

Сафир проводил его взглядом. Теперь у него не было сомнений в том, что причина, по которой Эл ищет мести, кроется в личном отношении атаи к императору Урдисабана. Вот только что мог сделать Камаэль этому колдуну, и когда их пути пересеклись? Сафир подозревал, что этого он никогда не узнает.

Глава 80

Император Камаэль сидел на крыше дворца в тени беседки и наслаждался видом лазоревого моря с повисшими над ним белоснежными облаками. С холма открывалась прекрасная перспектива: бухта, заполненная самыми разными судами, лежала перед владыкой как на ладони, несмотря на то, что находилась довольно далеко от дворца. Торговые, военные и прогулочные корабли Урдисабана и других стран скользили по водной глади подобно разноцветным птицам.

Вокруг беседки, где отдыхал император,