Ратибор. Возмездие - Александр Фомичев

— Что случилось? — Таислав растерянно заморгал. — Сломали⁈

— Да нет! Целёхенькая она, как юная дева! Проблема в другом: волки Лучезара в горячке битвы налетели на шатры не участвовавших в сече вифирийских головастиков и успели вырезать добрую половину заморских строителей этих самых камнемётов, прежде чем волчар осадили. Посему у меня банально нет ни людей, ни времени на возведение второй катапульты. Так что забирай её себе, как договаривались.

— Хорошо, — довольно шмыгнул носом Таислав, а затем без особой надежды пробубнил: — Метательная машина ведь в разборке, да? Мне бы, конечно, хоть парочка этих заграничных умников не помешала довеском. Чтоб смогли моим недотёпам втолковать, как ента хреновина собирается…

— Забудь! Насчёт строителей уговора не было! — прохладно рыкнул Ратибор. — Тем более у меня теперича енти рукодельники у самого наперечёт! Лишних рыл нет!

— Ну нет так нет, — похоже, Таислав, ожидавший отказа по этому вопросу, не сильно расстроился. Очевидно, что сдержанное правителем Мирграда слово отдать змеям одну вифирийскую катапульту уже порядочно окрылило главу Гадючьего царства. Потому он быстро раскланялся и ушлёпал руководить отправкой ценного камнемёта в родные пенаты.

Ратибор же поднялся на стену и принялся разглядывать с верхотуры копошащихся на поле битвы несколько тысяч пленных осов: те под строгим надзором дружин русичей вот уже четвёртые сутки всё рыли и рыли очередные здоровенные ямищи, предназначенные для массового захоронения погибших соплеменников. Славяне же с десяток огромных погребальных курганов над павшими собратьями чуть в стороне от ослямбских могильников возвели сами, после посадив на вершине каждого рукотворного холма по жёлудю. Дуб, или дерево Перуна, как его ещё часто называли, считался на Руси символом доблести, твёрдости, мужского начала и могучести. Посему, ежели предать церемониальному огню отправляющихся в мир иной витязей не представлялось возможным, то их старались хоронить именно под дубом.

— Не помешаю? — подошедшая незаметно Благана прервала тяжкие думы Ратибора, в мыслях раз за разом прокручивающего следующие шаги своего необъятного воинства.

— Да что ты такое курлыкаешь, уважаемая! — владыка Мирграда тут же с улыбкой обернулся, не без облегчения отвлёкшись от непростых раздумий. — Я всегда рад тебя и видеть, и слышать, ты же знаешь! Ну, рассказывай, как прошло твоё свидание? А то как воротилась под вечер в день битвы, так более и не показывалась на моргашки! Сколько там набежало-то? Четвёртые сутки уже наступили, да?

— Агась, — согласно кивнула старая целительница. — Ну а прошло всё практически как по маслу: Асмар и Урсула более никогда и никому не наделают пакостей в этой жизни… Да и во всех последующих тоже, ибо уверена, ждёт их та же участь, что и душу Мельванеса, то бишь медленное распыление на звёздную шелуху.

— Отлично! — Ратибор довольно потёр руки, а затем, не узрев на морщинистом лице ворожеи особой радости, осторожно спросил: — А где твой друг? Ну, которого ты разбудить хотела?

— Он снова уснул. На этот раз вечным сном, — Благана подняла скорбные зелёные очи на рыжекудрого гиганта. В них до сих пор стояли слёзы. — Для тугодумов поясняю: практически как по маслу, ента значит, что ни хрена не гладко всё вышло!..

— Понял тебя, почтеннейшая. Извини, что разбередил твои раны, — мрачно буркнул Ратибор и замолчал.

Умолкла и Благана, с годами ставшая чересчур сентиментальной. В конце концов она отогнала прочь печальные мысли и первой нарушила наступившую неловкую паузу, вопреки внезапно налетевшему порыву ветра громко произнеся:

— Ну а пропадала я денно и нощно по одной простой причине: явился ко мне в первую же ночку в сновидении Велес и поручил кое-что изготовить тебе да всучить перед самым отплытием за Тёмное море.

— Мне всучить?.. — Ратибор заморгал от удивления.

— Тебе, тебе, балда, кому же ещё! — Благана ехидно крякнула, но тут же приняла суровый вид и, что-то осторожно извлекая из бокового кармана, одновременно требовательно попросила: — Чего замер-то, аки вкопанный по макушку? Приземлись на коленку, верзила, я ж не дотянусь! Ишь, вымахал, хоть на метле над ним кружи, лишь бы достать…

Дюжий ратник благоразумно предпочёл не перечить сварливой бабульке и послушно опустился перед ней на одно колено. Пожилая ворожея наконец извлекла ценный дар из кармашка: им оказался искусно выполненный из дерева амулет в виде молота Сварога, весь испещрённый древними славянскими письменами. Продет он был за ушко в мудрёно плетённый крепкий конопляный шнурок.

Благана приподнялась на цыпочках и надела явно ценный талисман князю Мирграда на шею. А после не удержалась и чмокнула того в лоб, как будто благословив на ратные подвиги. Или… словно прощаясь.

— Поднимайся, — старая целительница не мигая зыркала, как Ратибор с любопытством рассматривал новый дар. — Храни этот оберег, рыжий, пуще зеницы ока! Если в уже назначенный для решающей битвы час его с тобой не окажется, наш мир ждут страшные последствия, ибо в таком случае в нынешнем тысячелетии Тьма победит. Только не спрашивай меня о подробностях; я сама толком не ведаю, что происходит. Знаю лишь, что мне повелели боги! А им с небес, как водится, виднее!

— Как скажешь, вредина, как скажешь… Но позволь полюбопытствовать: ты с нами идёшь к ишакам?

— Не-е-е, медвежонок. Енто без меня, — грустно улыбнулась Благана. — Воро́ны, птицы оседлые, за моря не летают. Тем паче такие дряхлые, как я. Да и нечего мне там делать; придворных колдуна с колдуньей, стоявших за спиной императора Эдиза, то бишь Зоривеса с Урсулой, уже