Честь и меч. Свободное продолжение - Михаил Леккор

Ладожский усталым голосом объявил о продолжении совещания. Попытки в перерыв уговорить двух Магистров не голосовать за предложение Архиепископа закончились ничем. Магистры были не против Кудрявцева, достаточно бы показать им его для убеждения, но парень исчез в Сарматово, и они склонялись на сторону Архиепископа. Если человек не отвечает несколько дней, а его не могут найти, значит, он, скорее всего, погиб. А если Кудрявцевых нет, то зачем нужен такой закон? А им надо сохранить свое место в Совете.

Архиепископ Новодмитриевский, плотоядно улыбаясь, поднялся.

— Вы досточтимые Магистры и вы, уважаемые Митрополиты. Я еще раз хочу поднять вопрос о Гроссмейстере. Главы Ордена нет уже несколько месяцев и это плохо влияет на Орден. Вы знаете, я вообще предлагаю изменить наше государство. Но я не поднимаю этот вопрос. Сейчас мы должны подумать о Гроссмейстере, а это требует изменения закона.

Он елейно улыбнулся вдове. Марина улыбнулась ему в ответ так радостно, что Архиепископ забеспокоился. Что она знала такого, чтобы так радоваться? Он не предлагает ей выйти замуж за нового Гроссмейстера или стать Магистром.

Однако совещание шло, гонцов с неприятными для него известия не было и он успокоился. Бедная женщина, сходит с ума потихоньку. Все родственники погибли. Жалко сына. Он погиб — Архиепископ это знал точно, сам же отправил убийц. Правда, те тоже исчезли, но их, скорее всего, съела нечисть. Девять против десяти — они расправились с Кудрявцевым — один против десяти не отобьется, а потом удрали в глубь лесов, где и нашли свой конец.

Как только он придет к власти, надо будет отправить ее в отдаленный монастырь. Пусть придет в себя в тишине и покое и скончается в здравом уме.

Митрополит Ладожский тянул с вопросом о голосовании. Итог его был ясен. По подсчетам, за предложение Архиепископа будет подано уже семь голосов пусть незначительное, но большинство. И Архиепископ победит не только в этом голосовании. Скорее всего, Митрополиту придется уйти и с председательского кресла.

Взять бы и треснуть чем-нибудь по зажиревшему лицу Архиепископа. Разве не понимает он, в какую анархию тянет Орден. Нет, понимает, но ради власти готов идти на все. И Членов Совета тянет за собой. У него всего один сторонник, остальные просто сомневающиеся и колеблющиеся. Но их руками Архиепископ прибирает власть

— Хочет ли высказаться еще кто?

— Что еще говорить, — Магистр Александр Низвольский говорил, как всегда, кратко и грубо, — Ваше Преосвященство, приступайте к голосованию. Этот щенок исчез и ничто уже его не возродит. Хватит тянуть кота за хвост.

Самый последовательный и постоянный наперсник Архиепископа. Скорее всего, после избрания Архиепископа Гроссмейстером, он станет председательствовать в Совете.

Секретарь Марины, — тоненькая фигура за креслом вдовы вдруг сделал несколько шагов от ее стола. Глубокий капюшон прятал его лицо и было непонятно, кто же пришел в Совет.

Монашек сделал еще несколько шагов и оказался напротив стола Архиепископа.

— Ваше Преосвященство желало меня увидеть, — Игорь откинул капюшон.

Если бы вместо него оказался орк, то его появление подействовало меньше. У Архиепископа отвисла челюсть, он замычал в полной прострации. По рядам членов Совета прошел гул удивления. Митрополит Ладожский сначала не поверил. Затем его лицо осветилось радостью. Он на глазах помолодел, усталость и безнадежность исчезли.

— Что же, желание столь значимого лицо закон. Вот я появился.

Архиепископ что-то сказал, Игорь не понял. На миг он понадеялся, что у него удар. У пожилых людей инсульт часто бывает внезапным.

Но Архиепископ справился с собой.

— Мне приятно видеть сына Владимира Красивого, — на его лице появилась льстивая улыбка. — Я беру свое предложение обратно. Конечно, с его появлением голосование теряет смысл.

Архиепископ Новодмитриевский соображал быстро. Его сторонники, не ожидая от своего главы такого, закопошились, не понимая, что он хочет.

Жаль. Игорь устроил бы целый спектакль, если бы Архиепископ начал упрямиться и настаивать.

— Я рад приветствовать Игоря Кудрявцева, — Митрополит Ладожский встал со своего места. В отличие от Архиепископа, Игорь очень уважал Митрополита, а потому приветливо наклонил голову.

— Мне хотелось бы выступить перед уважаемыми Магистрами и Митрополитами, поскольку, согласно обычаю и орденским законам Диктатору перед уходом вменяется дать отчет перед Советом Магистров.

У него была яростная скачка от казармы центурии до Совета. И пока горячий конь нес так, что ветер свистел, он здраво решил — надо уходить. Он сделал главное, а теперь должен красиво удалиться, иначе станет надоедать Ордену. Не надо терять темпа в движении к креслу Гроссмейстера.

Удивился даже Митрополит Ладожский:

— Вы собираетесь покинуть свой пост?

В его представлении Игорь должен пробыть Диктатором хотя бы год, приучив народ к своей власти.

Архиепископ Новодмитриевский яростно зачесал брюхо, пытаясь угадать, какую пакость придумал сын Гроссмейстера, Магистры кто замер, кто, наоборот, пришел в движение.

Игорь не стал их мучить:

— Я досрочно ухожу с должности Диктатора и объявляю о намерении выдвинуть свою кандидатуру на пост Гроссмейстера!

Кто-то в глубине зала зааплодировал, Магистры зашевелились, заговорили, обсуждая поступок мальчишки, а Архиепископ Новодмитриевский яростно возопил:

— Неженатый мальчишка, не рыцарь и тем более не Магистр, собирается стать Гроссмейстером Ордена Меченосцев. Какой позор для Ордена, какой позор для нас! Где же наши обычаи и законы.

«Кто бы говорил об обычаях», — подумал Игорь, — только что их нарушал, а теперь законником себя выдвигаешь'.

Зашевелился Магистр — церемониймейстер. Серафим Никитский не был сторонником Архиепископа, если не больше. Но законы для него были больше всего. И он не терпел их нарушения с чьей бы то ни было стороны.

— Я не собираюсь нарушать законы и обычаи, разработанные моими предками, — громко заговорил Игорь, в упор глядя на Архиепископа. — Я лишь объявляю о намерении, а это разные вещи. Ваша Милость, Магистр-церемониймейстер, нарушаю ли я закон?

Магистр Серафим подумал. потом его лицо посветлело, он кивнул. Граф Милорадович оказался прав.

Архиепископ хмуро откинулся назад.К его уху приник лысоватый секретарь и что-то горячо стал говорить. Не дослушав, Архиепископ вяло махнул рукой.

Объяснил закон, — долгался Игорь. — Но почему он перестал спорить и вообще говорить?

И только когда он пошел к матери и Архиепископ облегченно вздохнул, Игорь догадался — да ведь он меня испугался. Вот те на!

— Пусть нам расскажет, как он отсиживался в Сарматове, — предложил Архиепископ. — Только покороче, а то уже темно. Нам еще надо готовить помощь Магистру Сарматовскому.

Его сарказма, полчаса назад достаточного для удержания в