Фантастика 2024-84 - Константин Давидович Мзареулов

Петя вернулся минут через пятнадцать, наверное, бегом бежал. Окрикнув меня еще из-за двери, он появился с автоматом в руках. В метре позади напарника виднелась фигура нашего политрука.

— Здравия желаю, товарищ политрук, — бодро отрапортовал я.

— Иванов, ну, кто тут у вас?

А пленный оказался рядовым связистом. Остальные, уже остывающие, были как раз корректировщиками, а этот парень должен был только держать связь.

— Когда нужно выходить на связь? — начал допрос с важного для всех нас политрук.

— Мы пропустили сеанс, скоро должна прибыть группа, — ответил ганс.

— Сколько человек обычно входит в группу? — продолжал политрук.

— Отделение. — Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. А нас тут всего трое, с политруком.

— Товарищ политрук, пусть выйдет на связь и сообщит, что все нормально, — предложил я.

— Думаешь, не ляпнет лишнего? — с сомнением заметил политрук.

— Ну, если только он мазохист, — ответил я, вынимая нож.

Приставленный к гениталиям острый клинок способствует нормальному диалогу. Правда, фриц все время умолял политрука убрать меня подальше, но тот только хмыкал. Фриц вышел на связь и с круглыми от ужаса глазами, почти не запинаясь, оттараторил то, что нужно. Ему приказали начинать записывать координаты и через двадцать минут быть готовым их передавать.

— Они собираются опять по переправе долбить, — после завершения сеанса связи сказал политрук.

— Ну, так и передадим им такие координаты, что они порадуются, — ответил я.

Фриц по своей маленькой карте, но блин, довольно подробной, записал координаты, и мы начали ждать нового сеанса. Координаты мы дадим тех домов, что находятся у немцев рядом с нами, надеюсь, что артиллеристы у фрицев сначала жахнут, а уж потом будут сверять их.

Немцы все-таки не зря до Волги дошли. Нет, жахнуть-то они жахнули, но это были всего восемь выстрелов, но блин, зато каких! Те самоходки, что не дали нам пройти дальше, спешно отошли к себе в тыл, паника в тех домах была знатная, но! Больше не связываясь с нами по радио, немчура просто начала долбить уже по нам, да с такой силой, что мы еле ноги унесли. Немца даже бросили, если повезет — выживет.

Едва мы вернулись на позиции роты, нам приказали отойти в тыл, тут это рядом, всего метров на триста в сторону реки. Нас сменила рота из нашего же батальона. Дали шесть часов отоспаться, надо ли говорить, что я продрых их честно. А проснувшись, меня погнали на КП командира полка вместе с Нечаевым. Командный пункт располагался в подвале одного из домов, что были захвачены буквально вчера. Мы с Нечаевым прибыли последними, так как в подвале было довольно людно. В кумаре табачного дыма виднелись знаки различия многих командиров, видимо, собрали со всех рот и батальонов.

— Так это ты придумал немцам их же координаты дать для артобстрела? — на меня смотрел командир полка, коренастый мужчина лет сорока, со шпалами полковника в петлицах.

— Красноармеец Иванов! — отчеканил я, но меня поспешили поправить:

— Гвардии, гвардии красноармеец! — с упреком, но с улыбкой сказал комполка.

— Виноват, товарищ командир! — я стоял, вытянувшись во фрунт.

— Молодец, благодарю за службу, — командир полка повернулся в сторону сидевших в подвале командиров, — вот как у нас гвардейцы воюют! Молодцы, так и продолжайте. — Дальше была небольшая пропагандистская речь, но она была тут к месту. Нечаева попросили задержаться, а я, попрощавшись, ретировался.

Выйдя из подвала на улицу, была ночь, небо, затянутое тучами, мрачно нависало над городом. Дождавшись лейтенанта, переглянулся с ним.

— Не песочили? — спросил я.

— Да в общем нет. Даже похвалили, — ответил Нечаев.

Мы молча прошли с ротным до нашего дома, где нас расположили на отдых. Бойцы еще отдыхали. Кто-то чистил оружие, кто-то перекусывал тем, что еще было. Мы захватили у фрицев немного еды, это позже они тут будут последний хрен без соли доедать, а пока снабжение у них вполне себе приличное. Вообще, только в тех домах, где фрицы были в изоляции, чувствовалась нехватка припасов. Главным образом было довольно мало патронов. Вон мы зачистили дом, пулеметов взяли много, как и винтовок, а с патронами сложнее.

— Сколько у нас в роте осталось? — нарушил я молчание.

— Пятьдесят два человека, — поморщился Нечаев.

— Прорвемся как-нибудь, — произнес я и снова замолчал.

— К шести утра подойдут танки, три «тридцатьчетверки», в прорыв пойдем.

— До семи, значит…

— Чего до семи? — не понял меня Нечаев.

— Проживем, говорю, до семи примерно, — сплюнул я на грязный пол и отвернулся.

— Ты это, Иванов, другим этого не говори, понял?

— Да, — так же спокойно ответил я. — Я же бежать не предлагаю или в плен сдаваться. Город мы не оставим, или ляжем здесь, или доживем.

— Странный ты какой-то все же, — тихо, но с подозрением проговорил Нечаев.

— А чего опять-то не так? — чуть возмущенно спросил я.

— Вот слушаешь разговоры бойцов, всякое говорят. И то, что хана нам всем, и то, что в плен не сдадутся, и даже то, что победим, а ты…

— А я? — перебил я командира.

— А ты, Счастливчик, говоришь — «может, доживем!» Так и хочется спросить, до чего доживем?

— Так до победы, естественно. — Блин, какой же он въедливый, хорошо хоть не докладывает.

— Я сразу заметил, что ты знаешь больше других, умеешь больше. Бесстрашие твое какое-то… обреченное, что ли. Ты как будто наперед знаешь, что и когда будет! — Прямо в точку попал лейтеха. Разговор мы свернули, я просто молчал, а лейтеха сделал вид, что не хочет допытываться.

Отдохнуть нам дали аж до утра. И поесть успел, и даже отоспаться. Танки чуть задержались, прибыли в начале восьмого, но это было даже хорошо, иначе попали бы танкисты в самую задницу. В половине восьмого гитлеровцы решили устроить нам АД. На позиции только нашего батальона летело все, что только могли запустить фрицы. Дома тряслись, дрожали, скрипели и ходили ходуном. Честно? Охренеть, как испугался.

— Господи, да когда же у них снаряды-то кончатся? — причитал кто-то лежавший рядышком в подвале. — Страшно — жуть.

— И не говори, у самого, похоже, штаны сейчас намокнут, — прошипел я.

Над головой что-то громыхнуло, и потолок как-то странно задрожал. Блин, перекрытия со стенами внутрь складываются, что ли? Страшно было именно быть тут заваленным заживо. Интересно, а скольких так уже завалило? Наверняка ведь не только у нас были такие потери, и немалые, скорее всего. Вон нас тут набилось человек сорок, остальные были на постах, может, их уже и в живых-то нет.

Сколько долбили фашисты, не