Эвис: Заговорщик - Василий Горъ

— Сними с меня рубашку, иначе я не ощущаю твоего тела!

Снял. Снова обнял все еще трясущуюся в нервном ознобе девушку, ласково провел ладонью по ее спине и негромко заговорил:

— Как мне кажется, Дарующая, особенно такая сильная, как ты, должна уметь держать себя в руках. Понимаю, что иногда это бывает слишком тяжело, но в таких случаях очень хорошо помогают мысли о близких людях. Или их поддержка. Скажи, ты ощущаешь мое беспокойство и желание разделить твою боль? Или я тебе сейчас кажусь холодной ледышкой?

— Вы…

— Ты!

— Ты не холодный! Наоборот, твои чувства полны тепла и заботы! — чуть менее напряженным голосом сказала она.

— Ну, так открой навстречу свою душу и начни согреваться!

— Мне тяжело, Нейл! — призналась она через десяток ударов сердца. — Стоит закрыть глаза, как я начинаю видеть перед собой черные всполохи в низу ее живота, и сознание сразу заволакивает пелена бешенства!

— Ты уже вылечила ей тело⁈ — спросил я с нажимом. — Да или нет?

— Почти…

— А я делаю все, чтобы вылечить душу. Как видишь, она уже научилась улыбаться, радоваться жизни, и каждый день заставляет себя перешагивать через очередной страх. Опять же, твари, которые ее мучили, давно мертвы, и убить их еще раз не получится при всем желании. Поэтому единственное, что мы с тобой можем сделать для Альки — это ни взглядом, ни словом, ни жестом не напоминать о том, что она пережила. Понимаешь?

— Я и не напоминала! — воскликнула она. — Лечила, пока хватало души, а когда почувствовала, что вот-вот перекинусь, сбежала к тебе.

— И правильно сделала! Она сейчас спит?

— Да.

— Значит, ты можешь потихоньку отпустить свою ненависть и забрать у меня кусочек души, чтобы он заполнил пустоту в твоем сердце.

Девушка закрыла глаза, заставила себя расслабиться и грустно вздохнула:

— Почему вокруг так много тварей?

— Не знаю, Вэйль! Зато знаю, насколько хорошо, когда рядом есть люди, с которыми можно разделить и счастье, и боль…

Девушка согласно кивнула, а я обрадовался, почувствовав, что пробуждается ее обычный, теплый Дар.

Следующие пару колец хейзеррка постепенно приходило в норму. Правда, она все еще задавала не самые приятные вопросы, но реагировала на полученные ответы более-менее спокойно. И иногда даже начинала шутить. Успокоился и я. Поэтому на ее вопрос «А когда это с ней случилось?» ответил, не открывая глаз:

— За несколько дней до нашей с вами первой встречи.

И почти не удивился, услышав в голосе девушки и уважение, и намек на улыбку:

— То есть, ты вернул Альке уверенность в себе меньше, чем за месяц⁈

Я смутился. А Дарующая, почувствовавшая и эту эмоцию, возьми и ляпни:

— А еще успел обаять ее маму и вернул из легенд два вымышленных существа⁈

— Да, я такой! Не зря же ты называла меня коварным? — парировал я. А потом решил, что шутка — не худший способ убрать остатки напряжения, и ехидно поинтересовался: — Говорят, ты выцарапала у Майры один из комплектов нижнего белья, купленных у мэтра Колина?

— Было такое! — подтвердила Дарующая.

— А зачем? — притворно удивился я. — Ведь ко мне под одеяло ты все равно залезаешь с обнаженной грудью…

— Ну что ж ты такой непонятливый? Те панталончики намного короче этих! — отшутилась она, а затем нехотя отстранилась: — Эх, Алька просыпается. Значит, скоро сорвется к тебе. Да, кстати, чтобы не объяснять, что я с ней делала на самом деле, пришлось добавить яркости губкам и глазам, а еще уплотнить кожу. Последнее проявится дней через пять-шесть, а первые два изменения будут заметны уже сейчас. В общем, забудешь восхититься и сделать ей несколько комплиментов — убью!

…Игнорировать такую «угрозу» Дарующей я, естественно, не собирался. Поэтому сразу после ее ухода сбегал до ветру, а когда вернулся обратно, переставил мерную свечу так, чтобы она освещала входящего. Затем улегся на спину и вскоре услышал шлепанье босых ног по полу гостиной. Прикрыл глаза, делая вид, что сплю, а когда мелкая вломилась в спальню и поинтересовалась, услышал я ее приход, или как, «проснулся» и «был поражен до глубины души» тем, что увидел. Правда, сдуру «увидел» только то, о чем сообщила Вэйлька, то есть, глаза и губы. А упоминать о коже не стал, так как решил, что фраза вроде «а еще посвежело лицо» у девушки, только-только достигшей возраста согласия, вызовет закономерный вопрос — «а что, вчера оно было вялым?» Но оказалось, что в женщинах я ничего не понимаю даже после рассказов Тины. Ибо меньше, чем через четверть кольца ар Лиин-младшая, намеренно севшая лицом к мерной свече, расстроилась. И обиженно выпятила нижнюю губу:

— А вы больше ничего-ничего не замечаете?

Я замялся, не зная, что сказать в ответ.

Девушка… развеселилась:

— Опять засмущались, да?

Я покаянно кивнул.

— А зря: мне было бы приятно услышать, что вы заметили и это!

«Это» — грудь, распирающую изнутри нижнюю рубашку — не заметить было трудно. Но разницы в ее прошлом и нынешнем положении я, признаюсь, не заметил. Пришлось выкручиваться:

— Аль, в меня столько лет вбивали правила приличий…

— Что вы там говорили про правила, которые мешают жить, и людей, боящихся собственного чиха? — поддела меня она, затем перебралась поближе, улеглась на спину, вцепилась в мою руку и мечтательно уставилась на ткань балдахина, нависающую над нами: — Интересно, а как Майра будет выглядеть с пепельными волосами?

— Уверен, что не менее сногсшибательно, чем сейчас! — уверенно сказал я. — Ведь то, что сделала с ее лицом Вэйлька, иначе, как чудом, не назовешь! В общем, стоит ей выйти в свет, как все мужчины от мала до велика будут у ее ног…

— Пффф, сдались ей какие-то там мужчины! — презрительно фыркнула мелкая. — Никого, кроме вас, она просто не заметит.

— Зато заметят ее! — почувствовав укол ревности, буркнул я.

— И что с того? Какой нормальный маллорец рискнет подступиться к инеевой кобылице, холодной, как лед, неприступной, как облачный замок Ати, и уже нашедшей себе наездника? Да никакой! — успокоила меня девушка. — В общем, за нее можете не волноваться.

— А за кого волноваться надо? — «нахмурился» я.

Мелкая тут же перевернулась на бок, встревожено посмотрела мне в глаза и все-таки заметила в них смешинки:

— Издеваетесь,