Вечно голодный студент - RedDetonator

с этого дня мы полностью меняем порядок формирования рейдерских групп. Старые группы принудительно расформировываются, а новые будут иметь численность не меньше десяти человек и с составом, утверждённым штабом.

— Чего⁈ — возмутился Газон и вскочил с места.

— Сидеть! — рявкнул на него полковник.

— Ты охуел, рамзес⁈ — выпучил на него глаза Газон.

Полковник лишь взмахнул рукой и раздался не очень громкий хлопок.

Голова Газона взорвалась кровавыми брызгами. Обезглавленное тело село обратно на стул, будто так и должно быть. Повисла тишина, а затем кто-то истерически заржал.

— Если есть возражения, советы, рекомендации и предложения — можно смело озвучивать их прямо сейчас, чтобы далеко не ходить, — улыбнулся полковник. — Нет? Мне продолжать?

Но возражений, советов, рекомендаций и предложений ни у кого не было, особенно у меня. Я лишь выковырял из волос окровавленный фрагмент черепа Газона и брезгливо отбросил его на пол.

Наверное, с моей психикой уже что-то сильно не в порядке, как и у остальных присутствующих, потому что у меня больше дискомфорта вызвал этот осколок кости, чем факт смерти Газона…

— Ха-ха… — с нотками истерики посмеялся Щека и стряхнул с плеча кусок кожи лица, с щетиной.

— Что-то хочешь сказать? — обратил на него внимание полковник.

Видно, что ему хочется укрепить закономерно завоёванный авторитет дополнительным убийством, поэтому он ищет любого, кто достаточно глуп, чтобы ему перечить.

— Не-не-не, я — командный игрок! — сразу же ответил Щека, а затем приложил правую руку к виску. — Служу Новокузнецку!

Белогуров проигнорировал его слова и оглядел всех присутствующих тяжёлым взглядом.

— Вы все ощутили лафу, это нормально, — сказал он. — Но вы забыли, что подписали контракты. Мы не любим и не понимаем ваших гражданских шуток, поэтому отвечать будем серьёзно. И я сообщаю вам: лафа кончилась. А чтобы вы, наконец, всё поняли, вашему вниманию представляется наш новый отряд СпН. (1)

В конференц-зал вошла группа из двух десятков солдат в стандартной экипировке ВС РФ. Но сразу стало ясно, что это КДшники.

Нет, я раньше слышал, что КДшники случались и среди военных, но ходила молва, что им не особо повезло, поэтому их оказалось мало. Видимо, молва лукавила…

Некоторые из них вкачались прямо очень сильно: не понять, что у них за способности, но многие из них прошли третье-четвёртое усиление, судя по внешним признакам. У кого-то вместо кистей чуть ли не обезьяньи лапы, у кого-то ноги загнуты в противоположную сторону, как у кенгуру, а у одного военного КДшника всё тело покрыто постоянной костяной бронёй, но не как у броников или свинопотамов, а с металлическим блеском. Вероятно, это какой-то металлизированный хитин или вроде того.

«Похоже, что они всё это время где-то качались, пока мы занимались хернёй», — подумал я. — «И теперь это наши ёбари…»

— Чтобы вы не строили никаких иллюзий — СпН не будет заниматься рядовыми заданиями, — сообщил нам полковник. — Их задачей, с этого дня, становится контроль за вами, гражданскими, возомнившими о себе невесть что. Точно ни у кого нет ценных предложений, требований и прочих волеизъявлений?

И снова никто ничего не предложил, не потребовал и не изъявил…

— Всем, кто не желает мириться с новым порядком, предлагаю либо покинуть город и надеяться выжить в дикой глуши, либо затолкать своё нежелание себе в причинное место и выполнять приказы, — добавил Белогуров. — Сейчас вы направитесь в фойе и пройдёте регистрацию. Объединяться в старые группы запрещено под страхом смерти, имейте это в виду. Невыполнение приказа будет считаться дезертирством — за это, как вы уже знаете, полагается смертная казнь. На сегодня у меня всё — направляйтесь в фойе гостиницы.

Он покинул конференц-зал, как и не проронивший ни слова майор Заякин, а военные КДшники остались приглядывать за нами.

Наверное, у некоторых охуевших появилась мыслишка, что можно попробовать сломать ВКДшников, но, судя по тому, что никто на это не решился, внушение от полковника возымело надёжный эффект.

Меня вся эта политическая суета вообще не интересует. Я реально оцениваю свои шансы — я не умею драться, боевого опыта у меня мало, а эти ребята, вообще-то, спецназовцы. Да и я не конфликтный — мне не нужно на вершину пищевой цепочки.

Я просто хочу жить.

Желательно, сытно.

В идеале — комфортно и сытно.

— Что думаешь, Проф? — спросил Щека. — Кстати, у тебя кусок башки Газона на воротнике…

Он взял этот кровавый фрагмент скальпа и бросил на пол. Кому-то всё это потом прибирать, м-да…

Смотрю на обезглавленное тело Газона, всё так же сидящее на стуле. Бедняга, наверное, даже не понял, что умер. Думаю, это просто была вспышка, а потом всё исчезло, как у Курта Кобейна.

— Я думаю, что это всё меняет, — тихо сказал Проф. — И всё стало только хуже. Обсудим это где-нибудь в другом месте.

— Да, — кивнул Щека, ненавязчиво осмотревшись.

Кому-то из КДшников было совсем не весело, кто-то шутил про секс и жопы, а кто-то над этим громко смеялся — мы все уже очень тяжело больны, поэтому подобные реакции даже не очень удивительны.

Идём за толпой к лестнице, а по ней спускаемся в фойе, где уже установлены парты, за которыми сидят офицеры с заранее подготовленными списками.

— Я думаю, что возможности пообщаться вживую потом может и не быть, — сказал Проф. — Мобилки не отнимут, надеюсь, поэтому предлагаю обсудить всё наболевшее в чате. Ещё я подозреваю, что они специально разделят нас по разным отрядам, чтобы мы не смогли скооперироваться.

— Это логично, — кивнула Галя. — Я бы тоже так сделала, но уже давно.

— Я не хочу в другой отряд… — сказала Фура.

— Тут либо в другой отряд, либо пулю в башку, — вздохнул Щека. — Эх, жопа…

— Да, жопа, — согласился я с ним.

— Постарайтесь выжить, — попросил Проф. — Всё может резко измениться в любой момент.

— Я обязательно выживу, — пообещал Щека.

— Я тоже сделаю всё возможное, — улыбнулся я.

— Как нам быть теперь?.. — спросила Фура.

— Не лезьте на рожон, лишний раз не рискуйте и хорошо обдумывайте свои действия, — ответил Проф. — Это не конец света, потому что он произошёл уже давно. Будем держать связь.

— Чаты 100% читают, — произнёс Щека.

— Несомненно, — кивнул Проф. — Но мы же ничего не