Отверженный - Виктор Сергеевич Эрленеков

- Это ты сам думай, - Джузеппе улыбнулся, - только теперь мы о них больше знаем, да и вооружение у нас лучше.

- Хорошо, я подумаю.

- Думай…

Джузеппе ушёл по своим делам, а я остался стоять у загона Бычары, я даже не заметил, как бык ткнулся мокрым носом мне в плечо, я машинально почесал его между рогов. Он был со мной до конца, мой верный друг. «Интерфейс, мне нужно сменить идентификатор Бычара на Корд». «Идентификатор изменён». «Отбой».

- Теперь ты Корд, а не просто бычара.

Бык посмотрел на меня своими глазами и негромко ответил мне: - Му! Я почесал его между рогов и пошёл в ремесленную мастерскую, мне нужно было сделать то, что я давно хотел.

Тики тихонько спала на широкой лавке в глубине мастерской, мне показалось, что её яркие, белые волосы как-то выцвели, лицо осунулось, и стало каким-то серым. Не могу сказать, что мне стало жаль её, нет, мне стало жаль себя, поэтому я прошёл в мастерскую, сел тихонько на лавку возле Тики, и погладил её по голове, отчего она моментально открыла глаза и молча уставилась на меня.

- Чего ты тут лежишь? – я подал ей руку, - Пошли домой, там тебя уже заждались.

Тики ничего не ответила мне, просто кинулась на меня и как маленькая девочка повисла у меня на шее, я чувствовал, что она плачет, но старается при этом не проронить ни звука. Все ремесленники как по волшебству куда-то пропали. А мне не осталось ни чего другого, как взять девушку на руки, благо весовые категории у нас, мягко говоря, не совместимые, и отнести её к себе в шатёр, в наш походный дом. По дороге нам не встретился ни один человек, даже «почётный караул» закрыл глаза и отвернулся в стороны от нас. Все демонстративно не хотели быть свидетелями нашего примирения, и все очень его хотели.

В шатре нас уже ждала Айсун, она попросила меня положить Тики на кровать, а потом жестом попросила уйти. Я понимал, что не моё общество сейчас нужно Тики, поэтому оставил Госпожу на служанку, и вышел на улицу. Примирение состоялось, значит можно жить дальше.

В этот день я ходил от хижины к хижине, общался с людьми, они делились со мной разными историями, пытались угощать разными «вкусностями, но мне хотелось просто поговорить со всеми, ведь эти люди очень гордились мной, и теперь я в из глазах стал вождём не только из-за программных привязок, но ещё и по своей человеческой сути. Постепенно день склонился к закату. По времени сейчас должно быть середина, или даже конец апреля. Поэтому вечер выдался тёплым, высокая трава шелестела от дуновения бриза, вездесущие цикады наполнили воздух своим стрекотом, в воздухе весьма гармонично смешались запахи коровьего навоза, душистых весенних цветов, дыма от костров и запаха жарящегося мяса. Я вспомнил землю, летние вечера в деревне. Как же мало нужно человеку для счастья. Просто немного запахов, немного тепла и уверенности, что теперь то уж точно всё будет хорошо.

Кок громогласно позвал всех откушать за выздоровления уважаемого меня и отпраздновать победу над мерзкими гиенами. Народ начал подтягиваться к месту «пира». Я увидел, что ремесленники изготовили длинные столы и скамьи, на которых можно было удобно сидеть, столы демонстративно укрыли шкурами гиен, и «украсили» высушенными головами, на которые поставили подставки с световыми кристаллами, вытащенными из закромов ради такого случая.

Стол удивил меня не только жареной олениной, которая оказалась действительно вымоченной в ягодах, с травами и морской солью, но ещё и соусами, который сварили из каких-то ягод, непонятно откуда взявшихся, большими краюхами белого хлеба, но это скорее всего повар растряс запасы с Корыта, большими головками свежего сыра, различной копчёной, солёной, жареной рыбой и обещанной икрой. Смешение вкусов было настолько естественным на этом пиру, что никто даже не придавал этому значения. А мне больше всего понравилось свежее сливочное масло, которое было очень вкусно намазывать на хрустящий хлеб. Ну и естественно, прикатили бочки с вином!

Меня усадили на стул с высокой спинкой во главу стола, рядом со мной стоял ещё один стул, чуть меньше, а дальше ещё один стул совсем обычный. Мне не очень понравилась такая дискриминация, потому что я понял для кого эта табуретка.

- А чего у нас стульев нормальных нет больше? – я обратился к ближайшему ремесленнику, - чего табуретку-то сюда поставили?

Ремесленник смутился, и быстро умотал в мастерскую, откуда вернулся с ещё одним стулом, копией стула поменьше моего.

- Ставь сюда, - я показал пальцем с другой стороны от себя, - а то как-то не симметрично получается.

Мужик смутился, но стул поставил.

- Тебя как звать? – я решил отметить старания мастера, - а то мы так и не познакомились.

- Хай Нгуен, - ремесленник поклонился, - я мастер по дереву.

- Вьетнам? – я посмотрел на мастера, - правильно я подумал?

- В моей памяти есть много из страны с таким названием, - Мастер поклонился, - я изучаю искусство резьбы.

- Ну как вспомнишь, сделаешь мне мебель, достойную царя, - я налил мастеру вина, - а сегодня выпей со мной за победу!

Мастер не отказался, а принял чарку и выпил её до дна, с поклоном. Вообще он оказался весёлым парнем, и мы успели обменяться парой шуточек. Позже до меня дошло, что людей рассадили по ближе ко мне по уровню их заслуг. Так рядом со мной сидели все заслуженные мастера и воины. Иво тоже был недалеко от меня, совсем рядом усадили Джузеппе, недалеко сидел всеми уважаемый Вашек, и вообще, нужно было сделать как-то по-другому, чтобы не так дискриминационно, но это уже на будущее. Два ряда столов, поставили буквой «П», а в центре горели костры, так что всем и всех было хорошо видно, а компашку у нас не такая уж и обширная, чтобы переживать, что кого-то обделили.

Фурор произвели мои дамы. Тики совершенно преобразилась. С лица пропала осунутость, цвет кожи стал совершенно здоровым, одета она была естественно, как и все, в тунику Золотого Города, потому что это подчёркивало то, откуда мы все тут взялись и ещё было очень удобно. Однако на девушках появились украшения из ажурного жёлтого металла,