Алый король. Разделенная душа - Грэм Макнилл

Ариману и его соратникам потребовалось еще шесть часов, чтобы добраться до нужного места. Они пробирались по овражистым склонам предгорий и продирались через нескончаемые леса, обходя громадные углубления с загрязненной жижей, где раньше блестела на солнце озерная гладь.

Кислотные дожди, поливавшие горный хребет, отравляли воду и разрушали экосистему, которая и без того уже пострадала за столетия глобальной войны. Из трещин в скалах струились огнеопасные пары, и утесы заволакивала дымка, грозящая воспламениться в любую секунду.

Легионеры шагали быстро и безостановочно, однако Тупеловские Уланы не отставали от них. Всадники направляли своих железных скакунов по грунтовым военным дорогам, пересекавшим измученную землю — край горелых остовов техники, спаленных поселков и тлеющих погребальных костров из тел, сложенных наподобие поленьев.

Возглавлял отряд Бон-Джованни; капитан по мере сил прокладывал путь между тысячами лагерей имперских войск, что раскинулись вокруг объятых пламенем перерабатывающих комплексов Йеселти. Понемногу группа поднималась к пикам, которые соседствовали с вершинами Киферона^[113].

На западе виднелся огромный город с ржавыми зданиями из отработавших ракетных ускорителей — Мегара^[114], где полки Старой Сотни впервые принесли клятву верности перед тем, как отправиться с Терры на завоевание Солнечной системы. Берардо сообщил, что поселение на карантине. Боевики враждебных Объединению подпольных ячеек рассеяли там возбудитель прожорливой геночумы, жертвы которой чудовищным образом срастались с неорганическими объектами.

Город вскоре скрылся за горными склонами, но чем выше поднимался отряд, тем все большие участки Терры открывались взору.

Далеко на восток и юг уходили широкие ущелья — сухие пыльные каньоны, по которым в прошлом текли извилистые реки. Воины шагали в угрюмых рукотворных сумерках: тусклый солнечный свет едва пробивался через несколько слоев ядовитого смога, что расползался от перерабатывающего комплекса.

Легионеров зачаровывали пейзажи истерзанной войной планеты-колыбели человечества. Их окружали пустоши с окаменелыми деревьями и заполненными льдом воронками от снарядов; в ионосфере тянулись полосы свирепых углеводородных бурь; где-то вдали мерцали шпили ракетной базы, а на востоке, где целые флотилии транспортов сновали между поверхностью и орбитальными платформами, сталкивались искусственные «северные сияния».

Аримана по-прежнему удивляло то, что подобная красота идет рука об руку с безудержными разрушениями — противоречие, которое сопутствовало всем братоубийственным войнам с того дня, как примат впервые поднял костяную дубину, чтобы вышибить мозги сородичу.

Взгляд Азека привлекла далекая тень исполинского звездолета с матово-черным корпусом. Левиафан висел в облаках, окруженный армадой гравитационных буксиров. Казалось невероятным, что гигантский корабль вообще держится в воздухе, и его вид пробудил в легионере…

«Дар прозрения корвидов?»

«Воспоминание?»

Уланы Бон-Джованни воздели пики, салютуя монструозному космолету под радостные кличи. Бойцы вновь и вновь скандировали его название — «Люкс ферем», желая ему доброй охоты и безопасного странствия.

Наконец отряд свернул с военных трасс и начал взбираться по горным тропам, где встречались следы от шин гражданских вездеходов. Поднимаясь по петляющему серпантину, группа в итоге добралась до неровной трещины меж двух пиков.

Ариман не бывал здесь раньше, но узнал расселину по описанию, данному Камиллой Шивани. Легионер осознал, что они приблизились к одному из осколков Магнуса, и по спине у него пробежала дрожь предвкушения.

Серпантин перешел в широкое плато — фрагмент склона, сброшенный разрывом шального снаряда. На площадке полукругом стояли три грузовика простой и надежной модели «Карго-6», запылившихся во время подъема. Растянутые между ними брезентовые тенты образовывали нечто вроде крыши временного лагеря.

Азек повел группу к зоне раскопок. По пути он рассматривал десятки контейнеров, герметичные капсулы для образцов, проходческое оборудование, многочисленные палатки и жилукрытия, аккуратно и толково расставленные вокруг. Четыре местных сервитора подняли головы, безо всякого выражения на лицах взглянули на воинов и тут же вернулись в состояние покоя.