Полукровка 3 - Василий Горъ

В помещении царил приятный полумрак, но движение было замечено и правильно истолковано:

— Ты знаешь, более-менее нормально. А Машу, я смотрю, зарубило?

Я утвердительно кивнул, и девчонка, сочувственно вздохнув, ушла в душ.

Вернулись вдвоем, уселись за стол, уничтожили все, что на нем было, помогли мне убраться, улеглись на кровать, вытребовали меня к себе, обняли с двух сторон и еле слышно спросили, ответило ли Большое Начальство на наше послание. Выслушав пару цитат, удовлетворенно прошептали, что нас, определенно, ценят, и начали обсуждать какую-то ерунду. Но без души. Вот я и переключился в режим злобного командира. В смысле, прижал к себе Дашу, подождал, пока она поймает мой взгляд, и потребовал колоться. До донышка. Ибо моя и все такое.

Она закусила губу, собралась с мыслями и виновато вздохнула:

— Я сорвалась, Тор…

— Так, стоп! — негромко, но достаточно жестко сказал я. — Твоя реакция на состояние истерзанной девушки на пыточном столе была адекватной. Ибо мы собирались воздать любителю симфоний в разы жестче. Меня интересует, что творится в твоей душе сейчас.

Она захлопала ресницами, поняла, что я не шучу, посмотрела на Кару, почувствовала, что она согласна с моим мнением, и облегченно перевела дух:

— Раз вы не считаете меня психически неуравновешенной садисткой, значит, тишь, гладь да божья благодать…

— А если чуть подробнее?

— Если чуть подробнее, то я счастлива, что вы меня понимаете. Причем счастлива настолько сильно, что это чувство забивает абсолютно весь негатив: мне умопомрачительно хорошо, и хочется, чтобы это мгновение длилось как можно дольше, а тягостные воспоминания и моральная усталость ощущаются где-то далеко-далеко…

— Здорово… — заявил я, ничуть не кривя душой, и озвучил боевой приказ: — Но отдохнуть вам надо все равно. Поэтому закрываете глаза, полностью расслабляетесь и засыпаете.

Кивнули. Поудобнее пристроились к моей тушке, расслабились и как-то уж очень быстро отъехали в страну снов. А я посмотрел на таймер обратного отсчета, повалялся в теплом плену до тех пор, пока Завадская не перевернулась на другой бок, аккуратно выпутался из объятий Темниковой, бесшумно слез с кровати, натянул скаф и умотал в рубку. Выводить борт в мертвую систему, выяснять, по каким струнам можно увести борт на Павловск и прыгать к новой зоне перехода…

…Со всем вышеперечисленным справился за два с четвертью часа, увел «Наваждение» в гипер через слабенькую «троечку», разблокировал скаф, с наслаждением потянулся, пробежался по картинкам с камер СКН и помрачнел — четверо женщин плакало во сне, одна умоляла ее не трогать, а еще семеро дрожали мелкой дрожью. Выводить их из медикаментозного сна я не решился, будить Костину не захотел, поэтому решил, что эту корабельную ночь наши пассажирки как-нибудь переживут, а потом ими займутся профессиональные психологи и помогут отпустить неприятные воспоминания. Вот и перевел МДРК в зеленый режим — хотя перед прыжком воздух из отсеков не откачивал — реанимировал Феникса, полюбовался на новый таймер обратного отсчета, сообщавший, что до выхода в Павловске осталось семнадцать часов и шесть минут, и спустился в свою каюту.

Переступив через порог, остановился, снял шлем, подождал, пока зрение адаптируется под почти полное отсутствие освещения, посмотрел на кровать и обнаружил, что Завадская с Темниковой спят, как убитые, а Костина лежит на боку и смотрит на меня, кусая губы.

Подошел, присел на корточки и шепотом спросил, что случилось.

— В принципе ничего… — со вздохом ответила она. — Проснулась из-за того, что ты потянул борт на струну, сообразила, что мы уходим в большой прыжок, и решила дождаться твоего возвращения. Потом решила посмотреть, как там наши пассажиры, подключилась к камерам, увидела, как некоторые женщины плачут и во сне, и наяву, и снова разозлилась. Будить девчат, естественно, не стала. Поэтому… все еще ярюсь.

Я попросил потерпеть еще пару минут, быстренько разделся, натянул шорты и футболку, бесшумно забрался на кровать, подошел на четвереньках к свободному месту, и… Маша откинула покрывало. А когда поняла, из-за чего я остановился, грустно улыбнулась:

— Это белье открывает ненамного больше, чем мои любимые купальники. Вставать и натягивать что-нибудь еще нет ни сил, ни желания. Стеснение во мне давно умерло. Зато есть желание почувствовать себя ослепительной красоткой из твоей команды. Чтобы потеряться в этом ощущении, побыстрее забыть о том, что творится в душах женщин, которых мы спасли, и… не представлять себя на их месте.

Последняя фраза была озвучена намного тише, чем остальной монолог, но шарахнула по сознанию, как кувалдой, снова вернула из небытия чувство вины и вымела из сознания все сомнения. Поэтому я лег так, чтобы ненароком не разбудить Марину с Дашей, притянул к себе девчонку, опять вернувшуюся в прошлое, требовательно качнул ногой, чтобы Костина закинула колено на мое бедро, отправил руку путешествовать по влажной спинке и еле слышно заговорил:

— Ты — ослепительная красотка из моей команды. С большим и теплым сердцем, умеющим не только самозабвенно любить и люто ненавидеть, но и искренне сопереживать. Это — здорово, и я тобой горжусь. А еще берегу. Ибо моя. Так что закрой глаза, расслабься, растворись в текущем мгновении и живи в моем дыхании, тепле кожи и ласковых прикосновениях к твоей спинке…

Глава 36

1 мая 2470 по ЕГК.

…Командир госпитального судна подготовился к приему спасенных на десять баллов из десяти возможных — бронеплита, защищающая створ летной палубы, поползла в сторону всего через секунду после того, как я «тенькнул» на выделенной частоте; над нужным шлюзом уже призывно мигало зеленым информационное табло; справа и слева от предложенного места «парковки» стояло пять мобильных реанимационных комплексов, а праздношатающимися и Большими Начальниками, обожающими контролировать все и вся, даже не пахло. Да, нам пришлось подождать, пока в отсек вернут воздух, зато потом процесс пошел фантастически быстро: Марина и Даша «строили», спускали по аппарели и «загоняли» в шлюз условно здоровых пассажирок партиями по пять-семь человек, одна половина «Техников» затаскивала в трюм заказанный мною груз, вторая доставляла МРК на вторую палубу и аккуратно грузила на них бессознательные тела, а Маша ставила «системы», подключала ИВЛ и все, что требовалось каждой отдельно взятой пациентке, а потом отправляла к более опытным коллегам.

Кстати, эти самые коллеги тоже оказались достойнейшими личностями — вместо того, чтобы начать хаять ее труды или забыть о нашем существовании сразу после