Тринадцатая реальность - Геннадий Ищенко

— Я тоже так думал, — сказал Шувалов. — В той бочке мёда, которую мы привезли из Японии, оказалась ложка дёгтя — здоровье принцессы.

— И чем она больна? — спросил я. — Или это секрет?

— Её обследовали после свадьбы и не нашли никаких болезней, но излишне субтильное сложение и слабость… Врачи полагают, что в нашем климате она будет часто болеть, и могут возникнуть сложности с родами.

— У наших дворянок такие сложности через одну, — сказал я. — Многие после второго или третьего ребёнка прекращают рожать, а то и вовсе отдают богу душу. А крестьянки рожают по десятку и без всяких проблем. Это от лени и безделья. Видели бы вы мою Веру, пока я за неё не взялся!

— А возьмётесь за великую княгиню? — спросил он, вогнав меня в ступор.

— Вы долго думали, прежде чем такое сказать? — отойдя от удивления, спросил я.

— Вообще-то, это не моя идея, — сообщил с интересом наблюдавший за мной Шувалов. — Эта мысль почему-то пришла в головы великого князя и императора. Врачи императорской семьи выразили сомнение…

— Это понятно, — кивнул я. — Покажите мне врача, который в такой ситуации возьмёт на себя смелость что-то советовать. На их месте я тоже сомневался бы. Скажу вам больше, я и на своём сомневаюсь! Я вытягивал жену в спорт насильно, и был совершенно уверен, что у неё нет никаких болезней, кроме лени. А с вашей княгиней я ни в чём не уверен! Насколько я помню, императорская семья в Японии никогда не отличалась большим здоровьем. И медицина сейчас… так себе. Просмотрят какую-нибудь гадость, а мы окажемся крайними.

— Не замечал за вами трусости, — покачал он головой.

— Боятся все! Страх — это нормальное чувство, которое помогает выжить. Превозмогать нужно только тогда, когда он мешает, — в этом и заключается мужество. А когда страх разумный, глупо с ним бороться.

— Ладно, может, вы и правы, — согласился он. — В любом случае это решите не со мной. Император хочет вернуть вас в свой ближний круг. Придворных должностей вас не лишали и комнаты остались за вашей семьёй, так что нужно только собрать вещи и переехать. Когда это удобно сделать?

— Вещи мы соберём хоть сегодня, а переезжать лучше завтра, в первой половине дня. Я не надрываюсь на работе, но кое-какие дела есть, и их нужно закончить.

— Значит, завтра, в одиннадцать, будут машины и охрана, — сказал он, поднимаясь с кресла. — Когда выпустите следующую книгу? Сами говорите, что нет работы, а за три месяца не написали ни одной книги.

— На днях отправим рукопись в редакцию, — ответил я, тоже встав, чтобы его проводить. — Книги не пирожки, а мы вам не булочники. Как получается, так и пишем.

Когда я рассказал о нашем разговоре жене, она растерялась.

— Я не против того, чтобы отсюда уехать и вернуться к родителям, но заниматься с этой японкой… Я занималась с теми, кто смотрел мне в рот и делал всё, что я говорила. По-другому в этой борьбе просто нельзя. А как заставить её что-то делать? И потом почему обязательно борьба? Если она, как ты говоришь, дохлая, достаточно обычных упражнений.

— Посмотрим, — сказал я. — Нужно послушать, что нам скажут, поговорить с врачами и познакомиться с женой Олега. Может быть, решат что-нибудь другое. Мне самому не хочется с этим связываться. Никогда бы не подумал, что такое может прийти в голову императору. Нам с тобой нужно забрать вещи и проститься с ребятами. Твои ученики будут расстроены.

— Их только трое. Они получили необходимый минимум и при желании смогут заниматься без меня. А вещи я сегодня соберу, тебе не нужно этим заниматься.

В этот день я обошёл лаборатории, оповестил всех о нашем отъезде и ответил на некоторые из возникших вопросов. По-хорошему надо было собраться и посидеть за столом с теми, с кем у нас завязались приятельские отношения, но проводить такие посиделки не тянуло. Вера высказалась точно так же.

— Были бы здесь друзья — другое дело, а я не хочу собираться из-за одного твоего Головина. О чём можно втроём говорить весь вечер без водки?

День закончился, а на следующий за нами приехали сразу после завтрака.

— Нам велели подождать, если вы не готовы, — сказал мне командовавший охраной штабс-капитан.

— Давно готовы. Прикажите солдатам забрать вещи.

Провожать нас, бросив работу, вышли все учёные и инженеры. Я помахал им рукой из окна «медведя» и почему-то подумал, что сюда уже не вернусь. Наверное, Вера подумала о том же, потому что всхлипнула и прижалась ко мне. Нервы у жены в последнее время слегка растрепались. Неустроенность из-за этих переездов с места на место и страх бесплодия действовали на неё не лучшим образом.

До окраин Москвы ехали минут десять и в два раза дольше добирались до дворца. На воротах стояли знакомые офицеры, которых заранее предупредили о нашем приезде, поэтому не было проверки документов. За время отсутствия родители выбирались к нам только два раза, поэтому встреча получилась очень тёплой. Сестра пока жила здесь, но скоро оканчивала гимназию и собиралась замуж.

Долго общаться не дали: зазвенел телефон, и взявший трубку отец позвал к аппарату. Звонил сам император.

— Я в кабинете, — сказал он и положил трубку.

Я сообщил родным, что меня вызывают, и поспешил в императорский кабинет. В охране стояли императорские гренадёры, которые меня не знали, но из дверей выглянул секретарь и велел пропустить.

— Проходите в кабинет, князь, вас ждут, — сказал он мне и сел на своё место в приёмной.

В кабинете собралась вся мужская часть императорского семейства. Сам Владимир Андреевич сидел за своим столом, а его сыновья заняли стулья, которыми пользовались те из посетителей, кому это позволяли их положение или хозяин кабинета. Я их приветствовал как положено, начиная с императора. Получилось довольно долго, но меня не прервали.

— Закончили? — спросил Владимир Андреевич. — Тогда перейдём к делу. Пётр Павлович должен был вам передать, в чём у нас нужда.

— А почему именно я? — спросил я. — И почему обязательно борьба? У вас есть куча врачей, под руководством и наблюдением которых княгиня может заниматься спортивной гимнастикой. Это и легче, и безопаснее, и не вызовет лишних разговоров.

— Я предлагал то же самое, — вставил Андрей.

— А почему вы сами не ограничились гимнастикой? — спросил император.

— Гимнастика развивает мышцы и связки, — ответил я. — Регулярные занятия делают женщину здоровой и сильной. А если заниматься долго и много, намного проще переносятся роды. Я не ограничился физическими упражнениями потому, что моя жена ленилась и ей было неинтересно нагружать тело пустой работой. Кроме того, борьба закаляет характер и даёт возможность испытать себя в схватке, что редко выпадает женщине. Развивается координация движений, увеличивается скорость реакции и появляется уверенность в собственных силах. Вашим жёнам такое вряд ли понадобится, а для моей, да ещё при той жизни, которую мы вели, это было нелишним. Мне и сейчас спокойнее, потому что она может за себя постоять. У Веры оказался талант к борьбе, другим, чтобы добиться её мастерства, требуется намного больше времени.