Чужое Дело. Пролог. - Максим Владимирович Бугаёв

уже слишком долго. И, само собой, весь день будет полностью посвящён этому событию. Причём с самого утра и до позднего вечера. Работы предстоит немерено выполнить и от лишних забот не откреститься. Поэтому, откладывать важные дела на потом было не в моих правилах.

Закончив обход последнего склада, я почувствовал, как силы стремительно покидают меня. Шаги замедлились, дыхание стало тяжёлым и прерывистым, а грудь словно сдавило невидимым обручем. Воздуха не хватало, голова начинала кружиться, а в висках пульсировала нарастающая боль.

Спустя короткий промежуток времени уже казалось, что каждый вдох давался мне с трудом. Глухая тяжесть внутри не отпускала, но я упорно продолжал двигаться вперёд, надеясь, что это всего лишь усталость и скоро все пройдёт. Однако ощущение странного, непонятного беспокойства не покидало меня, заставляя задуматься, всё ли в порядке со мной.

Когда уже ощутил жар и перед глазами всё поплыло я остановился. Усевшись на первую попавшуюся бочку, я отложил документы в сторону и быстро расстегнул кружевной ворот рубахи.

—Хозяин, что с вами? — подбежал ко мне черноволосый муж в военном платье, заботливо заглядывая мне в глаза.

Я смотрел на его лицо и никак не мог понять, кто он такой. Во мне бушевала странная смесь чувств. С одной стороны, я был уверен, что знаю этого человека, но его имя ускользало от меня. С другой — чем больше я всматривался в черты его лица, тем сильнее росло ощущение, что он мне совершенно незнаком.

Это странное раздвоение восприятия приводило меня в замешательство. Мысль о том, что я могу ошибаться в собственных воспоминаниях, пугала до жути. Я чувствовал, как внутри зарождается тревога, словно что-то важное ускользало из-под моего контроля.

—Принеси мне воды, пожалуйста, — сказал я ровным голосом, стараясь сохранить видимость спокойствия, хотя руки сами потянулись к голове, пытаясь сжать виски, словно это могло облегчить нарастающую боль.

Сильная головная боль пронзала меня, как молния, от виска к виску. Короткие импульсы, но с каждым разом они становились всё чаще. Подташнивало, грудь сжимало, и я не мог избавиться от ощущения, что мне не хватает воздуха. Неужели инфаркт? — мелькнула предательская мысль. Но я сразу же отбросил её в сторону. При инфаркте болит сердце, а с моим мотором было всё в порядке. Боль в груди ощущалась иначе. Она напоминала фантомные боли, не имеющие никакого отношения к лёгким. Нет, даже больше — эта боль не имела ничего общего с этим телом. С тем телом, внутри которого я пребывал.

Да, именно так. Сказано верно. Вроде и правильная формулировка болевых ощущений, но в тот же момент сама логика этих слов: как минимум под большим сомнением.

Мне не нужно было оправдывать свои мысли или объяснять их кому-то. Я точно знал, что правильно оценил своё состояние. Объяснить это случайному человеку было бы трудно, да и незачем. Постепенно я осознал всю абсурдность ситуации. Я оказался в теле другого «я», того, кто был намного старше меня. Того «я», который был здесь, в этом мире. Эта боль в груди была моей болью, но не для этого тела, не в этой реальности.

Двойственная связка. Именно так это прозвучало в моей голове.

Постепенно я начал чувствовать своё новое тело. С каждой секундой контроль над ним становился всё крепче. Старший «я», казалось, на интуитивном уровне понял происходящее и уступил мне место. Он осознавал, что сейчас это тело нужнее мне, и не стал мешать, а просто отступил, оставаясь в тени. Это напоминало ситуацию, когда я оказался в своём новом, более зрелом теле, а за спиной стояла мудрая и опытная версия меня самого. Тот, кто понимал, чего я хочу, и искренне желал мне успеха. Старший «я», проживший в этом мире и многое переживший, теперь не мог напрямую вмешиваться или давать советы. Однако он посылал мне едва уловимые сигналы — одобрения или несогласия, помогая ориентироваться в происходящем.

Другой «я», оставив мне полное управление над телом, тихо отступил в тень моего сознания. Он словно исчез за кулисами, поглощённый собственными мыслями, оставив лишь едва заметное послевкусие своего присутствия — как призрак, который незаметно уходит, оставив за собой информационный след присутствия.

Мысленно извинившись перед собой и распрощавшись на некоторое время, я попытался сделать анализ произошедшему. Ситуация вызывала во мне некоторую тревогу. Ощущения, восприятие и память не могли синхронизироваться в единое целое. Память раздваивалась, оставляя мне лишь общие черты прожитой здесь жизни, без каких-либо деталей. Это, в свою очередь, усложняло задачу. Подобному должно иметься решение, но над способом как всё исправить предстоит ещё хорошо подумать в будущем.

Очнувшись в новом «своём» уже не молодом теле, я сохранял абсолютное хладнокровие. Не было места истерике или панике, и уж тем более глупым вопросам вроде «где я», «что происходит» или «как я сюда попал». Всё было ясно: причины, последствия и цель моего нахождения здесь. Я знал, ради чего оказался в этом мире, и, что не менее важное, — знал координаты, где искать фрейм. Единственное затруднение заключалось в том, что я не представлял, как она выглядит. Но также я уловил одну весьма важную деталь. Я отчетливо в своей голове сформулировал подлежащие в именительном падеже — “она”. И это была не ошибка, или прихоть. Это было знание, которое было неопровержимым фактом. А это означало, что нужный мне фрэйм женского пола. Уже результат. Получается, поиск сузился до определённых параметров.

Что до Барбары, то её местоположение оставалось так же для меня загадкой. А отсутствие нормальной связи с Герой только усложняло задачу. Но кто его знает, возможно в этом и заключалась суть тренировки фотонного засранца. В нынешнем состоянии я не мог проникнуть в Амикон, чтобы воспользоваться информационным потоком. Такое положение дел превращало ситуацию в своеобразную ловушку неизвестности. По крайней мере сейчас. В общем, потихоньку буду разбираться и вскоре найду ответы на возникшие вопросы. Иначе просто быть не может.

Страха перед неизвестностью во мне не было. Напротив, ощущение, что я наконец оказался в своей стихии, на своём пути, в своём потоке. Сопротивляться подобному не было смысла. Наоборот, в душе разгорелось искреннее любопытство. Ведь мне выпала уникальная возможность — познать совершенно новый мир. Не со стороны, а как говориться — на собственной шкуре. Испытать непривычные эмоции и, быть может, помочь самому себе... и не только в этом мире.

Конечно, я осознавал, что это состояние временное. Скорее всего. В таких делах