Дипломатия фронтира - Вадим Владимирович Денисов

я сына. — Много раз, конина вкусная! Последний раз ел её в Хакассии, половину казана, то есть, чугунного котла, в одиночку умял. Но самые вкусные мясные лошади у якутов…

— Это омерзительно! — с негодованием вскричал Дино. — Как можно поедать благородного коня!

— Просто ты не ковбой, — флегматично ответил я, и он на время заткнулся.

И вот уже нормальная, основная грунтовка плавно нырнула в лощину, где воздух пропитался тревогой и сыростью. Ручейки, впадающие в реку Эллис-Крик, петляли меж камней, как серебряные змеи, а над водой кружились стрекозы с крыльями синего цвета. Ручьевая форель пару раз вылетела за оводами, оставляя круги — будто невидимки с другого берега играли плоской галькой в «блинчики». Дино высунулся в окно, и прокричал, что видит в кустах старую покрышку.

— Может, это от каких-то пропавших джипов? — он почти свистел от восторга.

— Может, но мы не будем тормозить возле каждого куска рваной резины.

— «Пропали без вести. Последний маршрут — Чёрные горы!» — пробурчал он, вспоминая газетные вырезки из библиотеки. Начитаются люди жёлтой прессы…

Зверья не видно, кроме птиц в небе. И не мудрено. Мотор «Апача» ревёт так, что и пещерник дорогу уступит.

Ветерок свалился с гор, и я поймал запах шалфея и озона. Над ущельем плыли серые тучи, воруя у природы яркие краски: зелень склонов стала грязно-серой, как старый армейский брезент.

— Смотри! — теперь Дино указал на ближний склон, где меж камней торчал покорёженный крест из ржавых труб. — Могила?

— Да уж не просто памятник… — я прибавил газку, чувствуя, что мотор захлёбывается. — А интересно, где они трубы взяли? Населёнки здесь нет.

— Здесь есть легенды! И каждый камень помнит, как алчность ломала рёбра тем, кто рыл глубже, чем надо! — пафосно произнёс отрок.

Я промолчал, впиваясь взглядом в тропу, что уходила налево и сужалась, словно бутылочное горло. Где-то там, далеко впереди, за поворотом, скалы Ущелья Весёлого Духа тоже смыкались в тёмный зев. Воздух дрожал от напряжения, словно перед ударом грома, которого всё не было.

— А если Весёлый Дух — это не метафора? — вдруг прошептал Дино.

Я лишь прошипел в ответ, и тут же крикнул:

— Богатырская развилка!

Она! И даже примитивный дорожный указатель есть.

— Тормози!

Пикап остановился.

Главный водный перекрёсток Чёрных гор. Красивое место. Здесь текущая с юга река с непроизносимым гуронским названием, которое местные перевели как «Хребтовая», сливалась с банальным ручьём из Ущелья, по непонятной причине отказываясь от своего имени. Далее она течет в долину уже как Эллис-Крик.

Дорога раздваивалась. Накатанная шла на юг вдоль русла Хребтовой, а еле заметная и узкая ныряла в Ущелье Весёлого Духа.

На перекрестке стоял хорошо заметный знак. Капитальное сооружение, богатырское. Ошкуренный столб на бугре был надёжно вкопан в каменистый грунт. Для ищущих на свою сидушку приключений к столбу были приколочены два указателя из заострённых досок.

— Ну что, Дино, сделаем селфи?

— Давай! — загорелся сынуля. — Ты становись с одной стороны столба, а я с другой!

— Непростая задача, однако… — заметил я. — Кто с какой стороны?

Дино крепко задумался. Ему хотелось стать справа, но обманываться грех. Потому что нам налево. А там…

На указателе, направленном в сторону Хребтовой, были выжжены крупные буквы:

УМНЫЕ

Дощечка, направленная в сторону Шахты № 12, адресовалась совсем другому контингенту:

ТУПИЦЫ

— Становимся по одну сторону, вот что, — распорядился я. — Мы уже были единственными лузерами на кривой тропе, в то время как остальные лузеры, нормальные, выбирают городские кабаки. Теперь придётся побыть вот этими… м-да. Что не сделаешь ради науки и Департамента!

…Интересно, почему местные не назвали этот горный массив более романтично? Черные Сьерры, например. Мексиканцев мало?

Ручей Эллис-Крик змеился вдоль узкого ущелья, почти каньона, с берегами, обкатанный паводками и селями. Вода, то кристально чистая, то мутноватая от глины, журчала и бурлила меж валунов, поросших лишайником темно-зелёного цвета. Сосенки Джеффри, искривлённые ветрами, цеплялись корнями за склоны, а кусты манзаниты протягивали к переваливающемуся на камнях пикапу красноватые ветви, будто окровавленные пальцы.

Воздух был густым от запахов хвои и сырости, а сбоку на склоне в качестве стража этого забытого ущелья противно покрикивала сойка — «Гээ-гээ-гээ!». Крикливая птица, такую полезно иметь в таёжном палаточном лагере. Завидев человека или хищного зверя, всегда поднимет шум. Кстати, сойка умеет отлично подражать голосам других птиц, способна изобразить собачий лай, блеяние козы и даже вжиканье двуручной пилы по бревну.

Мы медленно ехали вверх по течению и обсуждали, сколько же было тяжёлой грязи на сапогах у тех, кто периодически ковырялся здесь в поисках золота.

Пикап выехал на горку, и Дино молча показал рукой вперёд: недалеко от воды, под сенью полузасохшей ивы, стояла чуть покосившаяся плита надгробного памятника.

— Разомнём ноги? — предложил я, взглянув на наручные часы. Нормально идём, полпути за спиной, а до темноты далеко.

Надпись выцвела:

Неизвестному. Упокойся с золотом в горсти. 0002

— Наверное, от болезни умер, простыл, — тихо промолвил adottato, погладив рукой лежащий рядом треснувший деревянный лоток. Желобки на дереве словно хранили следы чужой надежды.

— Или пуля конкурента достала… — я поправил на носу «авиаторы», затеняя глаза от призрачного рассеянного света. — Думаю, что люди здесь заживо сгнивали от ран чаще, чем от болезней или голода.

Двинулись дальше, минуя старицу — бывшее русло, где вода застоялась, как прокисшее вино.

Твою душу…

Возле берега прямо в ручье белел человеческий череп. Поток отполировал глазницы, и теперь Эллис-Крик, просачиваясь сквозь них, играл со светом, словно впуская в мертвые орбиты душу горного потока. Бернадино открыл дверь:

— Смотри, он… словно дышит! Достану?

— Не трогай! — я схватил его за плечо. — Или ты решил преподнести подарок Селезнёвой? Пусть ручей сам похоронит свои тайны.

— Череп сверху принесло. Прикатило… Бр-р… Костей скелета нет.

— Кости могли растащить. Останки человека мелкие хищники и птицы-падальщики разбирают без проблем, — возразил я

Тропа уже не петляла. Стали попадаться следы животных: козьи копытца, а рядом — широкие отпечатки медвежьих лап с длинными когтями.

— Всего пару дней назад амикан прошёл… Надо быть начеку.

— Оружие проверь, — сказал я. Над головой в разрыве туч, кружили уже два стервятника, — черные кресты на фоне серого полотна. Это ничего, это нормально. Лишь бы не