Дипломатия фронтира - Вадим Владимирович Денисов

— Значит, наши косые под Берлином ещё крупнее… Ну и пёс с ними.

Зайчатина в семье не в почёте. А просто так Дино зверя уже не бьёт, потому что знает — разделывать добычу придётся самому.

— Знаешь, что? Доставай-ка ты из рундука корзинку с пирожками миссис Молли. Вдруг придётся удирать во всю прыть, а мы голодные.

— Хреновая шуточка, Максим Валентинович, — непривычно по-взрослому оценил мой неуклюжий юмор парень на чистом русском языке.

С момента отъезда мы ещё не ели. Корзинка полная, здесь вам не лесобиржа.

— Назад посмотрел?

— Нет… ещё.

— Ну, так посмотри! Да хорошенько, внимательно! Вдруг с тылов враг подкрадывается? Давай-давай, а я пока перекус соберу, да кофейку налью.

…Ущелье, зажатое меж зубчатых пиков, наконец-то выплюнуло нас к финишу после столь изматывающей езды по руслу Эллис-Крик. Я остановился и оглянулся. В сотне метров ниже, на ровной площадке у ручья замер «Апач», заранее поставленный капотом на выезд, так вернее. Оттуда, кстати, проём грота еле заметен.

— Как-то не похоже, что поблизости есть Шахта № 12, — пробормотал Дино.

— Признаков нет, — согласился я, — но люди здесь бывают.

Нормально мы по ручью доехали, единственной помехой стали естественные шлагбаумы — подмытые и наклонившиеся к руслу тонкие стволики прибрежных сосенок со свисающими почти до самой воды ветками. Колёса тяжёлого «Апача» ломали их как спички.

Под стенами — обширные ягодники, так что местным платформенным зайцам живётся здесь неплохо.

Дино несколько напряжённо обводил выставленным вперёд стволом ППС пространство перед гротом, а я, то и дело приседая на корточки, высматривал среди камней следы людей и зверей. Следов сапог почти не было, всего два старых отпечатка. Были тряпки: разорванный и выпотрошенный брезентовый рюкзак, рукав от рыжей кожаной куртки, грязный бинт…

А вокруг — уже знакомая череда замшелых скал, где кроме редкой травы и лишайников ничего не видно. В каньоне дул ровный, свежий, даже ласковый ветерок. Зеленела трава, журчала серебряная ленточка горного ручья, вытекающего из этого грота или пещеры. Выше по склону, в нескольких сотнях метров за полосой кустарника, у стены стояла группа из трёх печальных сосенок бронзового цвета.

В голове немой вопрос: «Ёлки, где следы промышленной деятельности? Ржавое ведро, обрывок каната или цепи… ради чего мы сюда карабкались? Столько сил и казённых средств…».

Бернадино, почувствовав моё раздражение, ни слова не говоря, отрицательно покачал головой. Я сплюнул.

— Падре, входим?

— Да. Прикрываем глаза на минуту, слушаем в четыре уха.

Предохранитель на автоматическом огне.

Тёмный грот притягивал чернотой широкого входа.

— Вперёд, ты слева.

Я сразу ушёл направо и присел у стены, выставив за выступ ствол автомата.

Звук… Да, это был шелестящий шум самого настоящего водопада, вот откуда здесь ручей, что течёт между нами с сыном! Шум воды сливался с треском сверчков в трещинах, мне даже померещился шуршание крыльев летучих мышей, поселившихся где-то в глубине.

Успевшее лишь немного адаптироваться к темноте зрение не позволило разглядеть большой и глубокий грот. Надо брать прибор.

— Готов! — хрипло доложил сын, пристраиваясь с левой стороны от прохода.

— Наблюдаем, всё фиксируем. Я беру тепловизор, ты — фонарь. По очереди! Прикрываем! — рявкнул я в завершение.

Пещера огромная, на первый взгляд совершенно пустая, но кто знает…

— Начинай двигаться с фонарём слева направо, делай остановки, свети во все дыры и фотографируй. У меня камера в тепловизоре. Вперёд, Дино!

— А если…

— Неважно. Мы уже внутри.

Сын забросил ППС далеко за спину, пристраивая там автомат поудобней, и медленно пошёл по кругу.

Прибор я купил отличный, включился практически сразу, без прогрева! И что имеем?

Так, в этой пещере есть всё, кроме живых существ. Ну, кроме нас, конечно.

— Ступай осторожно, пожалуйста, — попросил я, замечая, как сын тянется потрогать воду. Ручей искрился, но под поверхностью мельтешили тени: то ли рыбки, то ли отблески пирита на дне. — Вдруг и тут змеи?

Парень фыркнул, но руку отдернул. На потолке грота что-то щёлкнуло, камешек свалился в воду.

Луч мощного фонаря скользнул по стене, и я, опустив тепловизор, замер, словно прикоснулся к чему-то древнему, не предназначенному для посторонних глаз.

Воздух в гроте был густой, пропитанный влагой и запахом мха — сладковатый, как прелое сено. Своды грота уходили вверх, растворяясь в темноте. По дальней стене струились мерцающие прожилки кварца.

Хрустальная лента водопада, пролетая метров пятнадцать по гладкой стене тянущейся далеко вверх расщелины, огибала доломитовые ступени. С нижнего порожка поток ледяной воды срывался почти отвесно, затем плавно скользил по каменному изгибу, частично теряя энергию перед последним ударом о поверхность большой плиты с заметной гравитационной чашей. Потому и шума немного.

Ни феерии брызг, ни водяного тумана.

Удивительное чудо природы! Хотелось стоять и наслаждаться, но я следовал принятому ранее регламенту — внимательно рассматривал каменный зал. Успею.

Часть принимающей импульс плиты в виде широкой полки была почти сухой, хоть устраивай групповые фотосессии на фоне подземного водопада.

— Здесь кострище! — крикнул Дино из дальнего конца грота.

— Сейчас подойду!

Выскочив, на всякий случай, из грота и осмотрев подходы, я быстро вернулся.

Опа-на! Да тут не просто кострище, а настоящая стоянка! Вокруг очага — четыре плоских камня, широкая лежанка из веток, штабелёк сухих дров и даже закопчённый алюминиевый чайник!

— И чего они тут сидели? — вырвалось у меня.

Дино молча пожал плечами и поднял фонарь.

— Смотри, падре! — он дёрнул меня за рукав, указывая на сталактиты, свисавшие с потолка. Они походили на клыки исполинского зверя, покрытые изумрудной плесенью. В свете «маглайта» их тени плясали, цепляясь за каменные «занавески» — те самые, что я видел в Карлсбадских пещерах, только здесь они были грубее, более дикие, что ли… На полу, меж гальки, поблескивали какие-то кристаллы, а у самой воды валялся скелет. Маленький, с длинным хвостом и острыми клыками.

— Койот? — Дино присел, трогая кости фонарём. Универсальный инструмент.

— Нет, похоже, это какой-то дикий кот. Видишь, позвонки гибкие, как у змеи? Такие зверьки не умирают просто так в гротах. Кошачьи цепки, выживать умеют.

Сын поднял голову, и луч его фонаря выхватил из темноты натеки гематита — кроваво-красные полоски на стене.

— Красиво, — прошептал он, а я кивнул. Вот только красота эта была как нож — острая, холодная, будто грот расчётливо затаил дыхание, наблюдая за пришельцами. Трахома, даже водопад звучит приглушенно!