Ее имя ярость - Эмили Варга

– Тогда почему? – Мне было невыносимо то, как срывался мой голос, невыносимо, что меня волновал его ответ. Невыносимо, что я не могла просто пронзить его своим клинком, не раздумывая. Но мне нужно было знать. Мне нужен был любой ответ, который он мог дать. – Почему?

На его челюсти дрогнул мускул, и он отвел взгляд, как будто больше не мог выдерживать мой:

– Вахид убил мою мать. И смеялся над этим. Я никогда не собирался спускать ему это с рук. Но все пошло не так. Северные племена должны были объединиться для свержения императора, а вместо этого на тебя свалили смерть военачальника.

– Так ты признаешь, что подстроил это?

Он покачал головой, скривив губы:

– Нет. Моим планом было сотрудничать с этим военачальником, отнять трон у императора и сокрушить его войска. Но военачальника убили еще до того, как у меня появилась такая возможность.

– Лжец! – выплюнула я. – Это ты убил его. Ты оставил его обгоревшее тело там, где его нашла бы я.

– Зачем мне это?

– Несмотря ни на что, ты все равно выбрал императора. Избавиться от военачальника было удобно. Его смерть могла бы спровоцировать гражданскую войну, если бы в ней не обвинили меня. Я была лучшим вариантом.

– Дани, я собирался вытащить тебя из этой тюрьмы, клянусь. Но сначала…

– Сначала тебе нужно было посмотреть, как умирает мой отец, и осуществить собственную месть? Да? Даже если ты говоришь правду, даже если ты не спланировал все это, чтобы подставить меня, ты все равно позволил обвинить во всем меня. И все это для того, чтобы ты смог сам отомстить императору. Ты был обязан мне куда большим.

– Ты права, – тихо сказал он.

Я отпрянула:

– Что?

– Я был обязан тебе куда большим. Но я не мог пробиваться из дворца с боем вместе с тобой. Мне нужно было подумать и об Анам. Что бы он сделал с моей сестрой, если бы я ушел? Я должен был защитить ее.

Анам. Я почувствовала кислый привкус во рту, когда он это сказал. Я хотела заставить его произнести это. Я хотела, чтобы он признал, что думал обо всех, кроме меня.

По залам дворца эхом прокатились раскаты грома, и я подняла глаза к открытому небу над внутренним двором, где тяжелые облака затемняли наши фигуры, сливая наши тени в одну. Брызнул дождь, крупные капли застучали по полу. Начался ливень, и звук дождя напоминал крик.

– Дани, выбор, который я сделал… – Мазин покачал головой. – Он был неправильным. Я предпочел тебе месть. Я предпочел это всему остальному.

Его слова царапали мне кожу, словно эхо моих собственных. Но я отмахнулась от них, как от дождя, барабанящего по моим плечам.

– Позволь мне доказать тебе это сейчас. Скажи мне, чего ты хочешь, Дани.

– Чего я хочу? – Я поднесла меч к лицу, по лезвию хлестал дождь. – Я хочу вернуть свою гребаную кошку.

Я бросилась на Мазина, нацелив меч ему в сердце. Мои руки были скользкими, перед глазами все плыло, но, когда дело касалось Мазина, я все видела ясно. Я видела все. Он не заберет у меня все снова. Наконец он вытащил свой скимитар, но поднял его для защиты, а не для нападения, и отразил мой удар. Но я знала его. Я знала движения его тела, мускулы на его руках, знала, как долго он будет уставать, знала его привычки. Я знала, как победить его.

Я продолжала наступать. Снова, и снова, и снова. Я взмахнула мечом над головой, встречая его клинок под сверкающим дождем.

– Я не хочу сражаться с тобой.

– У тебя нет выбора.

Он защищался от каждой атаки, которую я предпринимала, но не наступал сам. На его лице застыло выражение страдания, но я знала, что значат его решительно сжатые челюсти и небольшая складка на лбу. Он держал себя в руках, а я хотела, чтобы он дал волю чувствам. Я хотела, чтобы он пылал ненавистью так же сильно, как и я, чтобы сражался так, будто действительно этого хочет, так, будто я что-то значила для него – что угодно.

– Ты уже что-то замышлял против меня, когда мы были в твоей комнате?

Его глаза потемнели, и я заметила, что он застыл на месте.

– Или когда мы говорили о твоей матери? Ты знал тогда, что бросишь меня на растерзание Вахиду, как это было с ней?

Он ударил по моему мечу, но его собственный клинок дрогнул. Мой же скользнул по его и порезал ему руку. Он вздрогнул, но уклонился от моей следующей атаки, развернувшись и подняв скимитар, чтобы ударить по моему мечу.

– Или когда я открыла тебе свое сердце? Ты уже тогда знал, что разобьешь его, не так ли?

Я низко пригнулась, мой меч скользнул в сторону, и лезвием я пронзила Мазина поперек туловища. Он упал навзничь. Он захрипел, по нему хлестал дождь. Он приподнялся на локтях и снова вскочил на ноги, прежде чем я успела броситься на него. На этот раз он двинулся на меня. Я почувствовала удовлетворение, когда его меч коснулся моего и я увидела, как в его темных глазах вспыхнул гнев.

– Нет! – выкрикнул он, и дождь усилил звук. – Ничего из этого не было запланировано. Я не хотел ничего из этого. – Его голос был хриплым, каменный фасад наконец дал трещину. – Я хотел, чтобы страдал Вахид, а не ты. Но ты оказалась втянута в это.

– А мой отец? – Я изогнулась и ударила его рукоятью меча в челюсть.

Его голова запрокинулась, и он споткнулся. Я сделала выпад и нацелила клинок ему в грудь. Но в последний момент он повернулся, и я задела его только острием меча: полоснула по груди в том месте, где должно было быть сердце. Если бы оно у него было.

– Что, по-твоему, произошло, когда меня арестовали? Ты знал, что мой отец последует за мной.

Лицо Мазина исказила боль, отчего у меня в груди что-то оборвалось.

– Я думал, у меня было больше времени.

Я рассмеялась, но звук моего горького смеха был заглушен шумом дождя.

– Ты все спланировал, просто не додумался никого посвятить в свои планы.

– Моя месть должна была быть быстрой и легкой.

– Не получилось.

– Ни для кого из нас, – согласился он.

– Прошу прощения? Ты хочешь, чтобы я тебя пожалела? Ты живешь в своем золотом дворце, выполняешь приказы человека, убившего твою мать, чтобы защитить сестру, которой, вероятно, было бы лучше вдали отсюда. Что ты знаешь