Вечная кровь - Алексей Анатольевич Евтушенко

службу и красивые глаза. Но лучше этого не делать. Вредные мечты, бессознательные. Не долгой и счастливой жизнью они пахнут. Жизнью, в которой есть семья, дети, друзья и любимая работа, приносящая пользу людям, а ровно наоборот – смертью. И ладно бы только чужой, а то ведь своей. Причем насильственной и бесславной. Нафиг. И вообще. Какая служба? Он, Андрей Сыскарев, давно свое отслужил. Теперь только работа. Ради людей, но на себя, любимого. За деньги, но не ради них. И никак иначе. Ну разве что Родина опять попросит. Сильно. Но она пока не просила. И слава Богу…

По выражению лица друга Симая и нескольким взглядам, которыми они обменялись в течение рассказа господина Кожевникова об ожидающих их блистательных перспективах, Сыскарь догадался, что кэрдо мулеса мыслит примерно в том же русле.

– Можно мы подумаем? – спросил Симай.

– Можно, – ответил Кожевников. – Двух минут хватит? А я пока с вашего позволения туалет навещу. Старость, знаете ли, не радость.

Кожевников поднялся с кресла и вышел, бодро постукивая тростью по паркету.

Они посмотрели друг на друга. Сыскарь прикрыл глаза и едва заметно отрицательно покачал головой.

– Знаю, – вздохнул Симай шепотом. – Но очень хочется.

– Мышке сыра тоже хочется. Потому его в мышеловку и кладут, – так же тихо ответил Сыскарь.

– Значит, отказываемся?

– Без вариантов.

– Эх, ладно, пропадай, моя телега…

Договорить Симай не успел.Чей-то бешеный, полный дикой злобы, ненависти и боли крик за окном разорвал в клочья ночную тишину:

– А-ааа!!! Су-уууу-ка-ааа!!!

И почти сразу же густо запахло дымом.

Пламя охватило подвал и первый этаж в считаные минуты. Затем перекинулось на второй. Это был очень старый дом, с деревянными хорошо просушенными перекрытиями, а посему загорелся быстро и охотно, как умело сложенный костер в лесу.

– На крышу! – скомандовал Сыскарь, выглянув в окно.

Они выскочили на лестницу. Где-то внизу трещало пламя. Удушливый дым быстро наполнял лестничную клетку, были слышны чьи-то невнятные выкрики, хлопанье дверей, грохот падающей мебели. Прижимая к лицу полы курток, кашляя и задыхаясь, Сыскарь и Симай выскочили на крышу. Здесь уже можно было дышать. Впереди и справа от старой печной трубы отделились три темных силуэта. Разбежались; за спинами взметнулись широкие кожистые перепончатые крылья, и силуэты взмыли в воздух, набирая высоту. Слева, из-за другой трубы, поднялись еще два и тут же, следом, еще один. Где-то вдали послышался вой пожарной сирены.

– Вампиры, – сказал Симай с отвращением.

– Вижу, что не ласточки, – ответил Сыскарь. – Картина маслом «Спасайся, кто может». Пора и нам.

Пожарная лестница крепилась к брандмауэру – глухой кирпичной стене, в которой была всего пара небольших окошек, поэтому спустились они без особых проблем. И вовремя. Пламя уже рвалось наружу из окон всех этажей, а пожарная сирена завывала совсем рядом.

Сыскарь и Симай пересекли двор и через подъезд соседнего дома выскочили на улицу. Побежали влево, подальше от сирены и криков, свернули за угол, бросились на другую сторону, рассчитывая уйти подальше от опасного места проходными дворами. И чуть не попали под колеса автомобиля, словно выпрыгнувшего с кадров старинной кинохроники. Длинный открытый кузов, высокие колеса со спицами, плоская морда радиатора и выносные фары.

Но не попали. Реакция водителя оказалась на высоте, и ретро-авто затормозило в пяти сантиметрах от замерших на мостовой друзей.

– Опа, – послышался знакомый голос. – На ловца и зверь бежит. Запрыгивайте, бедолаги.

– Ирка?! –всмотрелся Сыскарь. – Однако.

– Ага, – ответила Ирина (это была она). – И не только.

– Ярек! Леслав! Какая неожиданная встреча! – воскликнул Симай. – И как вовремя. А это кто с вами?

За рулем «руссо-балта» сидел Леслав. Рядом с ним – Ярек. А Ирина с каким-то незнакомым парнишкой расположилась на заднем.

– Знакомьтесь, – сказала она, указывая на парнишку. – Олег Дерюгин, собственной персоной.

– Ничего себе, – только и сказал Сыскарь и полез в машину. – Расскажете потом, как все получилось?

– Обязательно, – ответила Ирина. – Сразу сообщу, что Кирилл в безопасности. Насколько это возможно, конечно. Мы его к этому подпольному врачу отвезли, который Леслава латал. Анатолию Витальевичу.

– Хорошо, – сказал Сыскарь. – Одной заботой меньше.

«Руссо-балт» оказался вместительным автомобилем, – на его заднем сиденье, хоть и в тесноте, но разместились все четверо.

– Куда теперь? – спросил Ярек. – Учтите, что завтра нам нужно вернуться к себе.

– А нам, кажется, возвращаться некуда, – сказал Симай. – Только в Москву. Богдану Король мы упустили.

– Богданы Король больше нет, – сказал Олег. – Я ее сжег. Только что.

И неожиданно заплакал, подвывая и всхлипывая. Это был плачь мальчишки, который только что стал мужчиной. Сразу, резко и не самым приятным образом.

– Поехали, – скомандовал Сыскарь. Он сразу поверил Олегу и принял решение. Нужно было заканчивать дело.

– Куда? – снова спросил Ярек.

– Пока прямо. Нам нужно выехать к Парковой улице, а там я покажу.

Леслав кивнул, включил передачу и тронул «руссо-балт» с места.

– Тихо, тихо, малыш, – Ирина, прижав голову Олега к груди, гладила его по волосам. – Все будет хорошо. Все будет хорошо…

В четыре часа утра открытый «руссо-балт» с шестью людьми остановился у особняка семьи Король. Было еще темно. Небо затянули осенние тучи. Поднявшийся холодный ветер срывал с деревьев умершую листву.

– Ты уверен? – спросила Ирина. – Может, подождем до утра?

– Уже утро, – сказал Сыскарь. – А от дневного света наши новости не улучшатся. Ярек, Леслав, вы подождите в машине, хорошо?

– Конечно, – сказал Ярек. – Идите.

Калитка оказалась открытой.

– Странно, – сказал Сыскарь и первым прошел за ограду, вытаскивая на ходу «беретту». Теперь, подойдя ближе и приглядевшись, он увидел, что приоткрыта и входная дверь – что-то внизу мешало ей закрыться. Что-то торчащее из прихожей наружу.

– Ярек, Леслав, – он обернулся. – Револьверы при вас?

– Да, – Ярек вытащил и продемонстрировал Смит-Вессон. Леслав молча кивнул.

– Прикройте нас снаружи. Ирина, Олег, назад в машину.

– Не обсуждается, – добавил он, заметив, что Ирина открыла рот. – Женщины и дети в силовых операциях не участвуют.

Это была нога. Мужская нога, облаченная в черную брючину и черный же дорогой туфель. Как выяснилось десятью секундами позже при свете фонарика из