Ружье на динозавра - Лайон Спрэг Де Камп

убедить. Поэтому, когда драчуны остановились, чтобы передохнуть, он согласился покинуть остров со своей фракцией, если им выделят их долю припасов: лодок, инструментов, лекарств и всего прочего. Вод согласился, поскольку сохранял множество неделимых вещей, таких как здания и трактор. Так мы мирно разделились.

– Пассивисты переплыли на материк и построили новую деревню. Поверьте мне, нам пришлось потрудиться! Мы едва построили дома и разбили поля, когда поняли кое-что, о чем следовало подумать раньше.

– Например?

– Ну, во-первых, в Новой Аркадии нет крупных зверей. Следовательно, ружья не нужны, и Вод не привез ни одного. Он думал, что, если будет оружие и возникнут ссоры, кто-то может начать стрелять. Но здесь есть эти большие неуклюжие ящеры…

– Вот я и вижу, – сказал я, показывая на тропу, которая стала глубже, мягче и грязнее. В грязи отпечатался след, похожий на слоновий, но с большими когтями.

– А… это окузавр.

– Они опасны? – спросил я внезапно тоненьким голосом.

– Не особенно, если только они случайно на вас не наступят. Но некоторые из видов поменьше плотоядные и довольно страшные. Мы потеряли мужчину и маленькую девочку, прежде чем закончили наружный забор. А потом пришли кимбрианцы.

– А что с этими? – спросил я.

– Вы слышали рассказ Мотты. За тем хребтом живут некоторые виды кимбрианского происхождения. Они ведут дикий образ жизни, охотятся на местных рептилий с кремниевыми ружьями и приезжают сюда на терранских лошадях, чтобы грабить нас.

– Что? – спросил я.

Она повторила.

– Но в этом нет никакого смысла, – сказал я. – Кимбрианцы могли бы изготовить современное оружие, если бы захотели, но они самый мирный и законопослушный цивилизованный вид из тех, кого я знаю. Я представить себе не могу кимбрианцев верхом на лошадях, стреляющих из мушкетов. Не могут ли они быть каким-то другим видом, который ошибочно принимают за кимбрианцев?

– Нет. Мотта знал несколько кимбрианцев на Земле и уверяет, что эти аутентичные.

– Есть ли какие-то развалины колонии или что-то в этом роде?

Она пожала плечами.

– Мне не ведомо, и точно так же я не знаю, как они раздобыли земных лошадей.

Я потряс головой.

– Это как если бы мы обнаружили землян на Кимбрии или Рифее в виде охотников за головами, ездящих верхом на туранийских ящерах. Если бы вы поймали одного такого, мы бы узнали что-то.

– Возможно, но мы бессильны перед их ружьями и не можем угнаться за их лошадьми.

Тропа стала круче, поэтому какое-то время мне не хватало дыхания, чтобы продолжать разговор. Когда я увидел подходящий ствол дерева, я сказал:

– Вы не против, если мы остановимся, чтобы передохнуть? Я давно не практиковался в роли горного козла.

– Несколько лет здесь закалили бы вас. Это…

– Йоуп! – завопил я, подпрыгнув. Когда я сел, что-то ужалило меня в голый зад. Это был довольно устрашающий укол, будто раскаленной иглой.

– Бедняга! – сказала Адриана. – Вы сели на веспоида. Видите?

Я посмотрел. Насекомое, которое я раздавил, все еще шевелилось и выглядело как большая земная оса.

– Их здесь было полно, когда мы строили деревню, и они нас безжалостно кусали, пока мы не сожгли их гнезда.

– Теперь я вижу недостатки этого представления в стиле «Адам и Ева», – сказал я, потирая ужаленное место.

– Я намажу его грязью из первой лужи, которую мы увидим. Жаль, что вы его убили.

– Почему? Это форма дикой жизни, к которой я не испытываю никакой привязанности.

– Потому что оно полетело бы прямо к своему гнезду, и мы могли бы найти гнездо и разрушить его. Старый Максимилиан Уисс, наш главный ученый, говорит, что эти гнезда точно такие же, как бумажные гнезда ос на Земле. Конвергирующая эволюция, так он это называл.

Я снова уселся, на этот раз тщательно осмотревшись и сидя слегка набок.

– А вы пытались сделать себе оружие против кимбрианцев?

– Мотта этого не допустил бы. Он верит в межпланетные комитеты. По секрету, некоторые молодые люди экспериментировали с луками, но – боже правый! – стрельба из лука гораздо более сложное дело, чем кажется. Никому еще не удалось создать что-либо, из чего можно попасть в окузавра. Так что…

Она пожала плечами и развела руками.

Я встал:

– Ну хорошо, двигаемся дальше.

Я мог бы и дольше сидеть и любоваться Адрианой. Но если бы мы не отправились в путь, у нее были бы причины подозревать, что мои мысли сейчас не об истории Новой Аркадии.

– Далеко еще до вершины? – спросил я.

– С полкилометра, я думаю.

– Похоже, вы не вполне довольны режимом Мотта.

– Нет, но что я могу сделать? Я ушла с пассивистами не из-за доктринерских принципов, а по иной причине.

– И по какой же?

– По новым правилам Вода, мои родители пытались выдать меня замуж за Андрэ Моракса. Андрэ – не совсем завалящий, но точно самый скучный во всей Новой Аркадии. В любом случае я не люблю его, поэтому и ушла.

– Вот и хорошо!

Она улыбнулась мне, отчего я покраснел и споткнулся о свои большие ноги.

– О, Мотта очень много говорит о святых правах индивидуума, – сказала она, – но в глубине души он такой же диктатор, как и Вод, а его последователи ведут себя как овцы. Я же настоящий индивидуалист. Я не верю в их прекрасные россказни и обо всем имею свое мнение.

– Да здравствует индивидуализм!

– Как люди устраивают браки на Земле в наше время?

Я пожал плечами.

– Да, пожалуй, так же, как в колонии, которую вы покинули. Большая часть мира следует американской системе, когда каждый парень приглашает девушек в кино или на другие развлечения – они называют это свиданиями, – пока пара не решит сделаться постоянной. В некоторых странах до сих пор есть шапероны[21], а где-то все устраивают родители.

– А вы женаты, месье?

– Нет.

– Почему нет? Вы же уже достаточно взрослый, не так ли?

Эти люди очаровательно дружелюбны, но не стесняются задавать прямые вопросы. Моя кожа начала гореть.

– Я достаточно взрослый, – просипел я. – Примерно в половину вашего возраста.

– Тогда почему же?

– О, ни одна женщина не захочет даже смотреть на такого большого и безобразного увальня, как я.

– А я в вас не вижу ничего неприятного, – сказала она, оглядывая меня с ног до головы, будто я был призовой хряк. – Немножко толстоват в середине, но немного тяжелой работы, и все будет исправлено. Вы ходите на эти «свидания»?

– Ну, иногда.

Язык мой завязался узлами, ноги, казалось, переставили задом наперед, и я чувствовал, что краснею всем телом. Я не знаю, почему я решился и открылся Адриане, разве только эта атмосфера детей природы, которая заставляет отбросить всякое