Олегархат районного масштаба - Квинтус Номен

Почему именно «Спортторг» отреагировал так быстро, было понятно: от их конторы до нас (то есть до здания Комитета) было езды хорошо если пятнадцать минут, так что (как мне сказали на вахте) представитель конторы торчал в проходной буквально с восьми утра (а Комитет начинал работу в девять). Было понятно и почему он так бурно отреагировал: через магазины треста пионеры закупались буквально всем, от кед и пионерских галстуков до набиравших все большую популярность наборов авиамоделистов (почему-то официально именуемых «посылками»). А где много пионеров (точнее, родителей этих пионеров с пухлыми кошельками), там и радиолюбительских наборов можно продать немало.

Зато с девяти до примерно половины одиннадцатого я получала удовольствие от теплой дружественной беседы со «спортсменом». Потому что в СССР торговая наценка была жестко фиксирована: три процента от оптовой цены изготовителя, а так как розничную цену набора поставили в сто двадцать рублей, трест решил платить заводу по сто шестнадцать-пятдесят. А я уперлась и требовала оптовую цену установить в сто шестнадцать рублей пятьдесят одну копейку. На самом деле, если округлять по правилам, «спортсмен» был прав, но если считать на «моем» калькуляторе, установив три значащих цифры после запятой, то права уже оказывалась я: после пятерки и нуля третья и четвертая цифры давали сорок восемь сотых копейки, а калькулятор, честно округляя, показывал уже полкопейки. Вроде ни о чем спор, на всю огромную партию разница составляла всего двести рублей, но мне был важен принцип. И принцип победил: в контракт (то есть в договор) была вписана оптовая цена в пятьдесят с половиной копеек (слава богу, о рублях спора вообще не было). Я чуть позже зашла к бухгалтерам чтобы уяснить, какого рожна спортсмены о половине копейки так возбухали – и узнала, что раньше в СССР все цены устанавливались исключительно в целых копейках. Но ведь копейка, как известно, много чего сберечь может, так что я «традицию» сломала. Именно традицию, ни в одном нормативном документе требования «о целых копейках» не было…

Впрочем, я спорила все же больше для собственного развлечения – ну и чтобы отвлечься от «грустных мыслей»: я вообще-то знала, что определенные части тела при определенных условиях заметно увеличиваются в размерах – но вот о том, что в размерах увеличиваются щеки, я и не подозревала. Наверное, это от того, что я стала жрать как не в себя, но побороть такое желание я просто не могла.

Зато поборола (надеюсь, что поборола) одно «традиционное» неприятное последствие. Благодаря своему «мексиканскому опыту», хотя опыт этот был совсем на другую тему. В Мексике местное народонаселение буквально горстями жрали американские таблетки «Тамс», вроде как хорошо помогающие от изжоги – и я их понимала, так как без получения острого расстройства желудка поедать большую часть мексиканских национальных блюд было просто невозможно. Но, как мне сообщил мимоходом Симон, благодаря этому последние лет двадцать (сразу после появления этих сладких таблеточек в широкой продаже) у беременных мексиканок стало заметно меньше проблем с зубами. Все же этот «Тамс» – это просто карбонат кальция с сиропом, а когда дамы жрут горстями мел, дефицита кальция в организме как-то не возникает. Ну а я – как только выяснила, что такой дефицит у меня скоро возникнуть может – решила это дело пресечь, с помощью сестренки. Оля определенный авторитет в своей фармакологии честно завоевала, так что «протолкнуть» производство таких таблеток на Тульской фармфабрике смогла…

Но меня все же не столько таблетки радовали, а то, что Брянский завод начал приносить Комитету реальные денежки, причем денежки наличные, которые можно было на зарплату пустить. Каждый набор приносил почти семьдесят рублей чистого дохода, а завод теоретически мог выпускать по тысяче наборов в сутки. То есть теоретически мог: столько корпусов мог изготовить тамошний пласт-автомат. Однако практика теорию опровергала: для этого крошечного приемника требовались две детальки, которые пришлось изготавливать на самом заводе. И если с выключателем, совмещенным с регулятором громкости, проблем не возникало, то вот с переменным конденсатором, отвечающим за настройку на радиостанцию, дело было куда как хуже: обкладки этого конденсатора друг от друга отделялись лавсановой пленкой, а с ней возникли определенные трудности. Не с лавсаном: его в стране уже достаточно выпускали, а именно с пленкой – так что пока выпуск ограничивался примерно половиной теоретической мощности. Впрочем, и это приносило около миллиона рублей в месяц «сверх плана», а на эти деньги можно было набрать семь сотен инженеров или больше полутора тысяч рабочих. Немного, но хоть что-то…

Выпускать наборы именно в Брянске было проще всего: динамики (и крепления к ним) делались тут же, на Брянском электромеханическом заводе, так что и возить ничего никуда не требовалось, и при нужде можно было просто зайти к «соседу» побеседовать и согласовать планы. «Соседу» такое сотрудничество тоже было очень выгодно, ведь Комитет попросту пополнял их зарплатно-премиальный фонд. Немного, примерно на семьдесят пять тысяч в месяц пока, но сама возможность премировать своих сотрудников за хорошую работу без обращений в главк значила довольно много. И это было бы выгодно для любого из примерно двух дюжин заводов, выпускающих динамики, но простота логистики (даже если не упоминать о том, что динамик и весил больше половины приемника целиком) и возможность прямого контакта с поставщиком играла решающую роль. А аналогичных мест в СССР больше и не было. То есть было одно…

Пятого ноября, как обычно, в Москве состоялось совещание ЦК партии, а я, заехав на Старую площадь, подкараулила там белорусского секретаря и уволокла его у себе в Комитет:

– Петр Миронович, нам нужно срочно поговорить.

Вообще-то в этом здании лиц посторонних обычно не наблюдалось, так что товарищ на меня уставился с любопытством:

– Я вас слушаю, а кто вы?

– Председатель Комитета по перспективным технологиям при Совмине, и у меня как раз есть одна, которую нужно срочно внедрять в Минске.

– А почему срочно?

– Потому что сейчас все советские магазины завалены разным радиохламом, люди приемники едва покупают, а ведь уже наступила эпоха транзисторов!

– Да, я читал в «Пионерке» о вашем достижении…

– Это пока не достижение, а игрушка для пионеров, но игрушка все же полезная. А достижением будут разработанные в лаборатории Комитета два новых, полностью транзисторных приемника – и вот если их производство наладить в Минске, то белорусские приемники мгновенно захватят рынок!

– Вы, извините, оперируете терминами… капиталистическими.

– А я именно про капитализм и