Миссия на Минерву - Джеймс Патрик Хоган

отбора из случайных мутаций. Процесс, с помощью которого это было достигнуто, был раскрыт в форме белков-мессенджеров, кодирующих полученную извне информацию, которая была записана в геном специальными ферментами — неверно истолкованными как компоненты антител к вирусам, которые, как оказалось, никогда не существовали, и причиной огромного медицинского скандала и потока коллективных исков в прошлые годы. Таким образом, было показано, что одна из центральных догм эволюционной теории была нарушена. То, что все это было гораздо более сложным делом, чем уверенно предполагалось, было, мягко говоря, наименее тревожной интерпретацией, которую можно было ему дать.

Данчеккер все еще не был уверен, что должность старшего директора в иерархии UNSA со всеми сопутствующими бюрократическими хлопотами и почтением к академическим условностям действительно ему подходит. В более спокойные моменты, когда он расслаблялся в своей квартире под музыку Малера или Берлиоза или сидел, созерцая деревья у какого-нибудь уединенного притока Потомака, его разум все еще парил вместе с кораблями миссии Юпитера в ледяных пустошах Ганимеда и снова видел бледно-зеленое, с оранжевыми полосами небо Евлена над возвышающимися инопланетными городскими пейзажами. На обширном пространстве миров, куда распространились турийцы, обитало больше странных и удивительных форм жизни, чем можно было бы увидеть хотя бы мельком за всю оставшуюся жизнь. На Крейсесе было существо, которое было и животным, и растением, укореняющимся в земле, когда условия были благоприятны, и уходившим, когда они менялись. Яборианцам-2 каким-то образом удалось создать обратную химию на всей планете, в которой оксиуглеродная жизнь процветала в восстановительной атмосфере метана.

Он понял, что снова погрузился в размышления, когда Сэнди Холмс, его технический помощник, просунула голову из лабораторной зоны снаружи офиса. Директор подразделения или нет, Данчеккер не позволял административным вопросам мешать ему заниматься практическими делами. Забота о них была тем, для чего и нужны сотрудники. Он отказывался принимать звонки во время работы.

«Простите, профессор?»

«Хм? Что?… Ох». Данчеккер неохотно вернулся на планету Земля. Он вздохнул и указал на бумаги, лежащие перед ним. «Похоже, многое из того, что мы считали бесспорным, может быть переосмыслено с основ, Сэнди. Развитие организмов гораздо более тесно связано с окружающей средой, чем может объяснить существующая теория. Тебе нужно это прочитать… В любом случае, что это?»

«Милдред внизу, на ресепшене. Ты собираешься пообедать с ней, помнишь?»

«А, да». Обычно Данчеккер бледнел при упоминании этого имени. Его двоюродная сестра из Австрии пару месяцев жила в районе Вашингтона, округ Колумбия, пока работала над своей последней книгой, посвященной культуре и социологии Тюри. Она использовала Данчеккера как главный источник информации и исследований. Но сегодня он с нетерпением ждал встречи с ней. «Ты можешь организовать нам воздушное такси до входной двери, Сэнди?»

«Оно уже в пути. Я им сказал, Оливковое Дерево. Это нормально?»

«Это будет великолепно».

«И мисс Маллинг просила меня напомнить вам, что вы встречаетесь с Виком Хантом и Греггом Колдуэллом в Carnarvon сегодня в шесть тридцать вечера». Мисс Маллинг была личным секретарем Дэнчеккера, которого он, к счастью, оставил руководить административными и финансовыми вопросами из ее владений на дальней стороне верхнего этажа, откуда она управляла зданием. Она пришла с его назначением на должность директора в ходе реорганизационной перетасовки UNSA и была главной причиной его отказа отвечать на звонки, когда он был погружен в то, что его интересовало. Обычно ее имени было достаточно, чтобы вызвать рефлекторную гримасу, но в этом случае Дэнчеккер просто кивнул, как ни в чем не бывало, снимая лабораторный халат и вешая его на стойку у двери. «Кажется, вы сегодня в прекрасном расположении духа, профессор», — заметила Сэнди, идя с ним обратно через лабораторию туда, где она работала с лаборантом, готовившим предметные стекла для микроскопа.

«Похоже, наш коварный план вот-вот окупится», — беззаботно ответил Данчеккер. «Через неделю наша настойчивая и надоедливая писательница отправится в далекие уголки Галактики, и в королевство вернется мир».

«Вы получили ответ от Френуа?»

«Ранее сегодня утром. Это почти как договоренность. Вы знаете, насколько неформальны турийцы. Я передам радостную весть немедленно, за обедом, и я не сомневаюсь, что кузина Милдред будет в восторге».

«Я рад, что все получилось. Приятного вам обеда».

«О, несомненно».

Данчеккер напевал себе под нос в лифте всю дорогу вниз, не обращая внимания на клерка, несущего пачку бумаг, который вошел на восьмом этаже и вышел на пятом. Когда двери открылись на первом этаже, он выплыл с широкой, зубастой улыбкой, чтобы поприветствовать своего кузена, ожидавшего в вестибюле за ним. Милдред на мгновение растерялась, но быстро пришла в себя.

«Кристиан, ты как раз вовремя! Ты сегодня выглядишь просто на высоте».

"А почему бы и нет? Я могу спросить. Мы не должны позволять хлопотам нашей будничной жизни портить великолепие такого ниспосланного небесами дня. Я вижу больше оттенков зеленого из моего окна на верхнем этаже, чем украсило бы легион лепреконов". Данчеккер любезно отвел главную дверь в сторону, чтобы провести Милдред. Она неуверенно посмотрела на него.

«С тобой все в порядке?»

«Лучше не бывает. И ты тоже выглядишь сияющей — достойная дань весне».

На самом деле, Данчеккер считал, что она выглядит слегка нелепо в одной из тех широкополых шляп с цветами, которые, как он знал, вышли из моды уже много лет назад, в цветочном платье, которое, несомненно, было практичным, но казалось бабушкиным, и в паре не менее практичных легких ботинок, которые могли бы сослужить службу на Аппалачской тропе. Но помимо этого она говорила.

Когда они вышли, такси ждало во дворе здания. Как только оно тронулось с места, Милдред вернулась к теме политического общества Тьюриена. «Я знаю, что они не слишком беспокоятся о ярлыках, формальных организациях и тому подобном, но когда вы начинаете анализировать, как работает их система, она действительно является образцом социалистического идеала, Кристиан. И вы вряд ли могли бы желать лучшего оправдания, чем культура, которая путешествует между звездами как обычно и не имела слова для «войны», пока не встретила нас, не так ли? Я знаю, что мы достигли большого прогресса со времени всей этой неразберихи в конце прошлого века, но вы должны согласиться, что слишком большая часть мышления в мире по-прежнему сформирована неуверенностью и принуждением к бессмысленному антагонизму. Я имею в виду, что это все такой подростковый заторможенный образ мышления: стремление к богатству и власти — что является просто другим способом сказать о фиксации на имуществе и получении своего независимо от последствий для других. Это вряд ли то, что мы обычно воспринимаем как признак