Сага о Головастике. Изумрудный Армавир - Александр Нерей

— Вот тогда она и начала разрываться на части. И к той…

— И к тому телу и разуму стремилась. И к другому. Жуть!

Перебивали друг друга мои памятные фибры, а я совершенно ничего соображал. Просто, головы с её полочками у меня с собой не было, а всех моих ос никогда бы не хватило на осознание и понимание всего того, о чём сейчас докладывали родные запчасти.

— Вверху что случилось? — продолжила расспросы сестра.

— Вверху… — начали отвечать фибры, но что-то сверкнуло над нашими треугольными головами, поэтому все замолчали и уставились вверх.

Из белого-белого неба появилась рябая разодранная рубаха с такими же штанами. Или не рубаха? Рубах же с головами и руками не бывает, даже таких длинных. До колен. И штанов с ногами…

— Батюшки! — вскрикнуло сразу несколько фибр вокруг. — Душа! Порванная душа!

«Точно. Это моя мамка-душа. Она столкнулась… С телом? Сама с собой?» — только успел подумать, как вдруг, за спиной раздался громогласный голос.

— Освободить место для приземления! — прозвучала команда всем фибрам и осколозаврам от самого Скефия.

«Ура! Мой мир пришёл к нам на помощь. Конец Небытию! Конец… Душе? Жизни? Что теперь будет? Как теперь существовать?» — завёл я любимую пластинку с рассуждениями и вопросами, но все мои братья ринулись врассыпную, и мне пришлось ненадолго прерваться.

— Иттить колотить! — вскрикнул я, когда, обернувшись, увидел Скефия во плоти, стоявшего на краю нашего бывшего Кавказа с несколькими мужиками и мамой Кармалией.

Наплевав на всё и вся, я ринулся поперёк поля к своим старым знакомым, которые приняв человеческий облик, явились присутствовать при крушении моей бессмертной души.

— Здравствуй, падчерица, — приветствовал Скефий, даже не взглянув на меня.

— Здравствуйте, братья-миры и вы, мама Кармалия, — начал я расшаркиваться.

— Здравствуй, родной, — улыбнулась мамка всех миров. — Давно здесь? Это тебя с переломом десантировали?

— Его, — подтвердила, подбежавшая ТА. — И нас одиннадцать фибр в придачу. Здравствуйте все.

— Вроде, Татисий от своего зажал? — удивился Скефий.

— Будто не знаешь, что Талантия за него расплатилась? — пожурила сына Кармалия.

Разговоры прервались, и все начали наблюдать, как огромная, разорванная в клочья, душа Александра из Скефия, заканчивала своё падение на футбольное поле в Небытие мира Далания.

Во всех моих треугольниках что-то просто разрывалось на части. От увиденного хотелось плакать навзрыд, но не было слёз. Не было настоящих глаз. Ничего не было, кроме… Кроме желания утонуть в бесконечном горе и несчастье, по своей уснувшей или сломавшейся душе.

«Может, они и не такие уж бессмертные? К чему миры здесь собрались? Зачем сама Кармалия пришла глянуть на то, что осталось от моей души?» — оседлал я логику и пришпорил её в синюю даль.

— Где девчонки? — спокойно, совсем не траурно, спросила мировая мамка. — Головастика принесли? Поймали этих оболтусов-четвертинок?

— Поймали. В медпункте сейчас. Через удочку кое-как склеили. Валяется теперь и тормозить требует, — доложил старший мировой близнец. — Пусть ухаживают, чтоб не говорил потом, что его…

— Хватит мамке треухи полировать, — строго приказала Кармалия, но все вокруг прыснули со смеху.

— Что смешного? — возмутился я. — Что с душой? Что со мной будет? Как мне… Как нам всем теперь жить?

— Тихо ты, зязябра. Или, как ты себя окрестил? — велел мне кто-то из миров помладше.

— Что было, то и будет. Что будет, то и было. Ты, и все вы, теперь ремонтировать свою мамку будете. Латать. А мы вам поможем. Наша вина в том, что случилось, — важно и почти торжественно провещал Скефий.

— Ещё какая вина, — поддакнула Кармалия. — Вон, как она, родимая, пострадала от вашего…

— Heдoтёпcтва, — подсказала, подошедшая к нам, сестра Скефия.

— Головотяпства, — закончила своё предложение Кармалия. — А ты-то здесь на кой?

— Я с Ливадией. На всякий разбитоколенный случай, — доложила неизвестная мне «Эрида», и снова все прыснули от смеха.

— Хоть не зря за Головастиком следили. Кое-что от него усвоили, — грустно вздохнула Кармалия. — Количество фибр не прикидывали? Штопать нужно, или заново перекраивать? Для них ваших удочек…

— Ещё не изобрели, — подсказал Скефий. — Ума не приложу. На одну вроде много, а как их перекраивают, ты нас не учила.

— Значит, подрастим её на годик-другой, — продолжила Кармалия мысли вслух.

— Третий глаз ей в голову вставим, — невесело пошутил Скефий, и снова все миры захохотали.

— Что вы над… Надо мной и моей… — начал я возмущаться.

— Ладно. Мы сейчас делом займёмся, а ты лети за Правдой и гони его сюда. С ним будешь мамку штопать теми фибрами, которые сам выберешь, — распорядилась Кармалия.

— Он же спит или без сознания, — сказал я, но все уже тронулись в сторону упавшей на футбольное поле, и всё ещё дёргавшейся в агонии, души.

Я нехотя поднялся вверх, в воздух повыше скакавших по полю фибр и их осколков, и рванул через бывший Кавказ к бараку, как остроугольный сверхзвуковой фибролёт.

Краем глаза увидел, как Мамка всех миров отдавала распоряжения, а миры сразу же расходились к разным сторонам, лежавшей на тверди Небытия, растрескавшейся и изувеченной, души.

«Моя душа. Душа ростом не меньше трёхэтажного дома. А ей от роду ещё десяти лет нет», — думал я о своей новой роли сверхзвукового осколка-спасателя.

* * *

— Я же тебе говорил, что ещё чуточки, и все будут туточки, — сказал мне Правда, стоя у окна своей комнаты. — Заканчивается моя ссылка.

— Ты в себе уже? Или специально прикидывался пока… — начал я расспросы, вместо того, чтобы передать распоряжение Кармалии.

— Прикидывался, прикидывался. Я и сейчас прикидываюсь. Ну, что? Пошли? — услышал я от воскресшего бессмертного.

— А очки с лучами? — напомнил я Виталию.

— Какие? С-лучайные? Нет никаких очков. Такова правда от Правды. Получите. Теперь можно-с, — заулыбался Правдолюб своей шутке.

— Там же просвечивать нужно.

— Простые у меня очки. Бу-та-фо-рия. Я же вроде как из Маркария. Я Маркарыч. Или Макарыч. Слыхал про нас? Про родню мою «добрую», что во всех мирах трудится не покладая кос?