Активная разведка - Сергей Юрьевич Сезин

* * *

Подошел тот самый работник, спросил, как получается.

– Да вот, почти все, только некоторое непонятно.

– Что там непонятного: ага, документы. У тебя нету? Нету – значит, прочерк. Наши документы отдельно запишутся. Когда заключены в лагерь? Это я сам напишу… Вроде всё, хорошо справился, иди пока постой на крылечке, можешь подымить.

Егор вышел, а на его место присел тот из коридора, который мог только вывески читать. Но тут следует сказать, что, когда проводилась последняя перепись населения в Империи, то есть в 1897 году, ученые мужи долго спорили и постановили считать – если подданный Империи может читать, а писать нет – быть ему грамотным.

Заполнять бумаги закончили, и тут пришел какой-то другой сотрудник и повел всех четверых за собой, устраивать на место. На территории лагеря места было сейчас довольно много. Два здания совсем пустовали, а в других были свободные комнаты. Здания, где селили заключенных, имелись самые различные – каменные двухэтажные, каменные одноэтажные, деревянные. В одном здании на первом этаже располагалась кухня для заключенных. А на другом – жили они же. Во втором корпусе на первом этаже лазарет, на другом – понятно, кто – снова заключенные. Для женщин отведен отдельный корпус.

Сейчас же Егора и всех остальных троих провели в первый корпус, на верхний этаж, в 12-ю казарму. Здесь почему-то комнаты называли казармами, а не здания. Казарма № 12 была размерами 5 на 7 аршин, и там стояло 6 коек и кроватей. Две уже заняты прежними жильцами, так что теперь все будут не свободными. Окно одно. Это явно корпус с кельями, потому что вдоль всего этажа шел коридор шириной три аршина, и в него выходили двери казарм. Кроме кроватей, имелась печка, ныне по случаю теплого времени не топящаяся, стол, пара венских стульев и две табуретки. Ну и в стены заколочены костыли для одежды. Вот и все. Пол деревянный, кое-где под шагами поскрипывает, стекло в раме есть, но мыли его, наверное, еще при покойном царе Николае. Освещение: пока светло, то из окна. Значит, так здесь жили монашки. Хотя светло жили, у них в хуторе окошки-то поменьше делались.

Сотрудник позвал их с собой получать чехлы для матраса и набивать их сеном. Одного по жребию оставили в комнате, чтобы ничего из вещей не уперли, а прочие пошли набивать матрасы сеном или соломой – чего дадут, тем и набьют. Дали солому.

Появился один из уже живущих в «казарме», поздоровался, назвался Федором и начал рассказывать про местные особенности. Работать можно двумя способами – в лагере есть восемь мастерских, потому можно и в них, если можешь шляпы делать. Можно и за пределами лагеря – поскольку работы разные и в разных местах, то туда могут водить с конвоем. Могут и самостоятельно отпускать, особенно если работа в губернских учреждениях и постоянная. Если сегодня тут, а завтра там – тогда нет. Кормят в обед, а утром и вечером дают кипяток, а сидельцы его пьют с хлебом и сахаром. У кого что есть. В обед выдаются щи и каша, но некоторые повара очень любят варить что-то среднее между супом и кашей, чтобы меньше блюд готовить. Три-четыре раза в неделю дается не только голый кипяток, а чай или кофе. Народ удивился. Как люди простые, сами они кофе не пили, но слышали, что баре таким балуются по утрам.

– Горькое пойло, меня мой знакомый денщик угощал. Я еле дохлебал. Но он мне пояснил, что средь бар на него охотники тоже не все, когда в гостях их напоят, то выпьют, а сами себе уже не делают.

Егор кофе несколько раз пил и решил, что если кофий с молоком и сахаром внакладку, то еще ничего, а если без сахара, то лучше и не пробовать. Чай куда вкуснее. Особенно китайский байховый.

– А мясо или рыбу дают?

– Да, чаще, конечно, рыба, но и мясо при очень хороших глазах найти можно. Но если долго искать будешь – варево остынет.

– А сколько хлеба дают?

– Фунт.

Тут народ стал вспоминать, кому сколько и где давали на службе и вне службы. При царизме, конечно, было сильно больше, но не надо было забывать, что на дворе шел 1922 год. Прошлый год был голодный, катастрофически голодный. В этом вроде как (тьфу-тьфу-тьфу!) виды на урожай были, но всего лишь в начале года в двух артиллерийских дивизионах ТАОН бойцам давали только сухофрукты, лежалые и малость попорченные. А ничего другого в гарнизоне на складах не было. Это были тяжелые артиллерийские дивизионы, и пушки в них тяжелые и с тяжелыми снарядами. Для службы туда старались отобрать народ покрепче, а не тех, кого «соплей перешибешь». Для возки орудий требовались сильные кони весом в сорок пудов. Сено коням давали по норме, но… прелое. Ничего другого в наличии не было.

Как обходились до тех пор, пока снабжение не наладилось? Один из способов – шефство предприятий над частями. Есть в городе Колоколамске ткацкая фабрика, ранее купцов Вельяминовых, а ныне имени Третьего Интернационала, и саперная рота какой-то дивизии. И берет фабрика (а иногда не одна она) шефство над саперами. Закупят им в столовую столовых приборов или занавески. Или деньги выделят на что-то иное. И на фабрике для незамужних ткачих найдется муж из демобилизованных красноармейцев, что службу закончил, но не вернулся в родную деревню. а в Колоколамске остался и на фабрику электриком устроился.

Старожил продолжил, что воду набирают из колодцев, до ветру ходят либо в отдельно стоящие будочки, либо во внутренние ретирады, которые в некоторых корпусах есть.

Ходить по территории лагеря можно свободно, если за ограду не выходишь, и в нерабочее время. Есть библиотека и есть даже театр, его сидящие белые офицеры организовали и в нем играют.

С мытьем дело обстоит так: в теплое время под конвоем сидельцы партиями ходят на Оку и там моются. В холодное время – водят в городские бани. Для борьбы со вшами есть аппарат, только пуговицы из рога в нем портятся, так что лучше их отпороть, а потом пришить.

Услышав насчет Оки, народ переглянулся, вспомнив рассказ встречавшего их начальника, но ничего вслух не сказали.

Вскоре наступил обед, и здешний обитатель про него не соврал.

Постельного белья не выдали, сказали, что с ним туго, и его берегут на холодное время. Одежду тоже выдают только тем, у кого с ней совсем швах. Были тут такие, у кого есть только