Последний менталист. Том 2 - Валентин Якимов

Да, из работников в поместье Васнецовых остался только старый привратник да ещё более старый садовник. Раньше была ещё прачка, заключившая с Родом контракт бессрочного служения…

Но в том месяце отец проиграл её контракт, а значит и её, в карты.

От заданного девушкой вопроса мама аж опешила.

— А?.. Да ты… Да я!.. Да я что тебя искала-то⁈ — нашлась наконец женщина. — Тебя Глеб просил, ему помощь нужна. Иди на задний двор, отрабатывай содержание! А то ишь, бездельничать она решила. Ты дочь Рода Васнецовых, или как вообще⁈

— Вот именно. — тихо произнесла Оля, проходя мимо женщины. — Я дочь Васнецовых, а не крепостная. И не игрушка для развлечения идиотов.

— Это ты о ком ещё, мерзавка⁈ — ахнула мама ей в спину. — О Глебушке-то⁈ Уж он тебе сейчас покажет, как делом заниматься! Всё покажет! И рвань свою переодень! Вымокнешь вся опять…

И Глеб показал. Оля знала, для чего она ему понадобилась, и не прогадала. Она нужна брату лишь в одном качестве — как груша для битья.

— Ну что, сеструха! — улыбнулся Глеб своими крупными зубами, завидев её на заднем крыльце. — Иди, иди сюда, мне тренироваться нужно!

— Ну так тренируйся со столбами. — бросила девушка.

— Чего это со столбами⁈ — оскорбился он, окутывая тренировочный меч плотной ледяной коркой. — Мы ж родня, а родня должна держаться вместе!

— Потому что со столбами у тебя больше общего, чем с людьми. — привычно процедила девушка. — Давай уже. Быстрей начнёшь, быстрей я вырублюсь и всё закончится.

— Зря ты так. — привычно проигнорировал оскорбление Глеб. Или не понял — Оле иногда казалось, что и это возможно. — Вырубаться никак нельзя! Сеструха, ты правда не понимаешь⁈ Ты-то бесполезная, лишний рот! А я щас подкачаюсь, отработаю боёвку — и возьмут меня в армию наконец, или в Стражи пойду. Там без боевого опыта никак нельзя!

— Ну так дай мне меч и поспаррингуемся. — криво ухмыльнулась Оля, заранее зная ответ. И брат её не подвёл.

— Ну ты тоже это, лошадей не гони давай! Тебя там в пансионате твоём выучили всяким… Приёмчикам! Что если ты мне синяков наставишь, а⁈ Что маменька скажет?..

И Оля как всегда не сопротивлялась. Тем-более, что, когда она без сил упала — избитая и по мелочи израненная ледяной магией братца, он довольно произнёс:

— Ладно уж, сеструха. Молодец ты. Скажу маменьке, чтоб сегодня плату за ужин с меня вместо тебя списала.

Оле хотелось ответить, что мать ем деньги на эту «плату» и выдаёт — такие уж отношения в семье. Типичные для многих обедневших дворян.

Но вместо этого она лишь молча встала и, на пошатывающихся ногах, побрела обратно в дом. В их старый особняк, и снаружи, и внутри выглядящий как дом с привидениями.

Кровельщики и прочие мастера покинули Род первыми. Сразу, как мама заявила, что денег им платить у семьи нет. С тех пор дом чинит брат с отцом. А с недавних пор ещё и Оля.

— Раз в городе ничего добиться не смогла — думаешь, на материнской шее ярмом будешь висеть⁈ — вспомнились ей слова матери, сказанные ей, когда она вернулась в поместье. — Шиш тебе, бестолочь! Мне тут одного дармоеда хватает! Работа для тебя найдётся… Вот, хоть за пёсиками моими ухаживать будешь. И смотри, чтобы ни один волосок с них не упал без твоего ведома! За каждый уплотишь!

Оля прошла по пыльному коридору мимо комнаты отца. Он, как и всегда в первой половине дня, спал как убитый после своих полуночных игр. Оля даже не заметила, когда он успел вернуться из казино.

Ну, как «казино» — из поместья Жидкова, который давно организовал у себя что-то вроде притона. Но для дворян, со всеми приличиями. Туда-то и уходили все лишние деньги Рода.

Половица под ногой противно скрипнула — и Оля воззвала к Источнику. Старый особняк тут же преобразился до неузнаваемости. Пыль исчезла, коридор залило ярким солнечным светом, а на стенах вновь появились давно проданные именные картины их именитого предка.

Оле не хотелось признаваться в этом, но мама права. Она — бездарность. Бестолочь. Нет, по силе Дара иллюзий с ней не мог сравниться никто из тех, кто пытался вместе с ней поступить в Казанский Институт. Она — выдающаяся иллюзионистка…

С одним лишь изъяном. Её мощнейшие иллюзии действуют… лишь на неё саму. Меняют что угодно до неузнаваемости, полностью подделывая все виды восприятия. Но только для самой Оли.

Она может создавать целые миры у себя в восприятии… Но не может никого в них привести.

Провалив экзамены в институт, девшка пыталась податься в творчество, но увы. Вообразить и воплотить у неё выходит что угодно. А вот когда приходит пора описать или зарисовать это — её будто паралич охватывает.

Оля презирала себя за это. И вообще много за что презирала, как и её брат, если отбросить его убогую браваду — так уж их воспитывала мать.

Только если брат имел родовой боевой Дар, то Оля — чёрт знает что. И потому, когда вечером того же дня мама обрадованно рассказала Оле, что им позвонили из московской клиники и ищут сильных Одарённых для исследований чего-то там — Оля сама не очень-то возражала.

Ведь это шанс убраться отсюда, пусть и выглядящий очень странно. А уж куда убираться — это без разницы. Где угодно лучше, чем здесь!

Так Оля думала тогда. Но вскоре поняла, как жестоко ошибалась. И даже сумела рассказать об этом матери, когда та всё-таки приехала её навестить… Спустя два месяца бесконечных опытов, обследований и исследований в руках доктора Чеканова.

Только вот, узнав, что здесь творят с её собственной дочерью, главная женщина в Роде Васнецовых своего решения не поменяла. Лишь назвала сумму, которую ей предложили за молчание. Так Оля узнала, сколько стоит её жизнь.

* * *

Когда сон о прошлом сменился кромешной тьмой, Оля поняла, что проснулась. Значит, наступило утро. Очередное утро жизни без зрения… Но и без нескончаемой боли, которая раньше преследовала девушку даже во снах.

Это уже хорошо. Оля робко улыбнулась, а затем позвала:

— Ефим Викторович! Вы здесь?

Она провела в повязке уже шесть полных дней. Сегодня начался седьмой. Это удивляло и… пугало. Ведь все думали, что Буря начнётся со дня на день.

Но дни шли, а Буря всё не наступала.