Притворюсь твоей сестрой - Анна Сергеевна Одувалова

Прямо перед нами, заполняя все поле зрения за лобовым стеклом, вспыхивают две огромные, хищные фары. Слишком близко. Слишком быстро. Они несутся прямо на нас, не снижая скорости.

Испугаться? Крикнуть? Я не успеваю даже понять, что происходит. Мозг просто фиксирует вспышку слепящего белого света и оглушительный, сокрушающий мир звук – глухой, металлический “БАММ!”

Удар чудовищной силы. Нас буквально подбрасывает в воздух. Весь тяжелый магмобиль крутит по дороге, отбросывая с нашей полосы куда-то вбок, в гущу потока летящих по дороге магмобилей. Я ударяюсь плечом о дверь, голова дергается, зубы лязгают. Мой собственный крик сливается с пронзительным воплем мамы, донесшимся справа. В следующее мгновение инстинктивно мы вцепляемся друг другу в руки, наши пальцы сплетаются в мертвой хватке посреди этого хаоса.

Затем следует новый удар. Сбоку. Еще сильнее. Нас снова швыряет, магмобиль крутит, как волчок. Мир за окном превращается в мелькающее безумие цветных пятен и света. Ударяюсь головой обо что-то твердое. О край подлокотника или о стекло. Яркая вспышка боли. И все. Чернота накрывает с головой, как тяжелое одеяло.

Сознание возвращается не сразу. Сначала фоном появляются звуки: гул голосов, далекие сирены, тревожный писк, скрежет металла. Потом – запахи: резкий, едкий, как гарь и бензин, смешанный с пылью и чем-то сладковато-металлическим. И только потом возвращается ощущение тела. Голова раскалывается, будто по ней били кувалдой. Шея ноет. Все тело болит, как после изнурительной тренировки.

Я лежу полубоком, все еще пристегнутая ремнем безопасности. Дверь рядом страшно вмята внутрь. Стекло в окне исчезло, оставив лишь острые осколки по краям рамки. Через проем дует ветер, несущий уличный шум и странный химический запах.

– Мама? – выдыхаю я, голос хриплый, чужой, едва слышный сквозь общий гам. Глотать было.

– Все хорошо, милая, – тут же отзывается знакомый голос, но в нем слышится дрожь, сдавленность. Я поворачиваю голову, преодолевая боль и головокружение. Мама стоит рядом, на тротуаре. Ее лицо бледное, как бумага, волосы выбились из-под изящной шляпки, кружевной воротник платья помят. Водитель в своем безупречном, но теперь пыльном костюме, крепко поддерживает ее под руку.

Слава богам. Живы. Обе. Водитель тоже на ногах. Я разжимаю пальцы, которыми все еще впиваюсь в подлокотник, и пытаюсь пошевелиться. Какой-то мужчина в куртке осторожно открывает мою покореженную дверь.

– Аккуратнее, мисс, – говорит он, протягивая руку, чтобы помочь мне выбраться. – Вы уверены, что можете встать?

Я киваю, хотя уверенности нет. Опираясь на его руку и на искореженный металл двери, я выбираюсь наружу, на тротуар. Ноги подкашиваются, но я ловлю равновесие. Воздух здесь кажется свежим после салона.

Наш роскошный магмобиль представляет собой жалкое зрелище. Передняя часть смята, как бумажный стаканчик. Капот задрался неестественно вверх, из-под него валит пар. Боковая дверь вдавлена внутрь. Стекло разлетелось по асфальту, сверкая на солнце осколками. По дороге растекаются темные лужи – масло или какая-то жидкость.

«Слава богам, все живы» – снова проносится в голове, но облегчение тут же сменяется ледяным ужасом. Слишком… удобно. Слишком страшно. Слишком вовремя произошла эта авария. Кто-то явно не хочет, чтобы я сегодня добралась до клиники. Случайность? В это веритсяс трудом.

Мои подозрения, тяжелые и липкие, как дорожная грязь на разбитом бампере, мгновенно находят подтверждение. Рядом, в кучке других свидетелей кто-то громко, с возмущением произносит, обращаясь к человеку в форме из прибывших на место аварии магстражей.

– …да он просто дал по газам и рванул! Будто не видел эту громадину! А после удара просто открыл дверь и смылся пешком в переулок! С места происшествия скрылся, понимаете!

Все, что происходит после того, как я выбираюсь из искореженного магмобиля, сливается в мутный, гулкий кошмар. Голова раскалывается. Звук сирены магмобиля целителей, резкие голоса, шарканье чьих-то ног по асфальту все это бьет по вискам молотом. Я сижу на холодном бордюре, завернутая в колючее серебристое одеяло, которое кто-то накидывает на плечи. Мама мечется рядом, ее голос то звенит тревогой, то срывается на шепот. У нее самой кровоподтек на скуле, но, кажется, мое состояние ее волнует сильнее, чем свое.

Сначала подходят двое магстражей. Их темно-синие мундиры с серебряными шевронами выделяются в толпе. Один – старший, с лицом, словно вырезанным из камня, задает вопросы резко, четко, записывая ответы на планшет. Второй, помоложе, смотрит вокруг оценивающим взглядом, будто выискивая следы магии на разбитом асфальте. Я отвечаю машинально, мысли путаются. Да, видела фары. Нет, не знаю, какой это был магмобиль. Да, ударило сильно. Нет, не помню водителя, скрывшегося с места происшествия.

Потом приходят целители. Женщина с усталыми глазами и теплыми руками осторожно ощупывает мою голову, где уже набухает шишка, проверяет зрачки фонариком, заставляет следить за пальцем. Ее коллега осторожно ощупывает запястье, и я чувствую теплые лучики исцеляющей магии. Боль отступает, и сознание немного проясняется.

Целители долго совещаются с мамой и старшим магстражем, сверяясь с показаниями какого-то прибора. В итоге качают головами: госпитализация не нужна, но полный покой – обязательно. Мама облегченно выдыхает, ее пальцы вцепляются в мою руку так, что становится больно.

Естественно, ни о какой клинике и тестах речи быть не может. Приезжает новый магмобиль такой же длинный и черный, как разбитый, только без вмятин. Дед присылает его быстро. Дорога домой проходит в оцепенении. Я смотрю в окно, но городские пейзажи теперь кажутся враждебными, каждая резко тормозящая машина заставляет вздрагивать. Мама молчит, лишь иногда ее рука сжимает мою.

Дом встречает нас тишиной и суетой слуг. Иринт тут же усаживает меня в гостиной, пока мама отдает распоряжения. Приносят густой, терпкий отвар – пахнет травами и чем-то металлическим. – Восстанавливающий, – шепчет Иринт и подносит чашку к моим губам. Я делаю несколько глотков. Жидкость горячая и невкусная, но по телу разливается слабая волна тепла, немного приглушая боль.

Потом меня провожают в комнату, поддерживая под локоть, хотя я спокойно могу идти сама. Мериэт помогает снять окончательно испорченный льняной костюм. Кровать с пушистым пледом кажется единственным спасением. Но когда служанка пытается уложить меня, я вяло сопротивляюсь.

– Тесты… – шепчу я, пытаясь сесть. Голова кружится. – Нужно… сегодня же… Дед сказал…

Мама, которая до этого момента стояла в дверях, входит. Ее лицо непроницаемо, но в глазах мелькает нечто твердое, не допускающее возражений.

– Нет, Зои. – Она поправляет одеяло. – Никаких тестов сегодня. Ты в шоке, с сотрясением. Они подождут. День. Или два. Столько, сколько потребуется для твоего полного восстановления. Здоровье важнее.

Ее рука ложится мне на лоб, прохладная и тяжелая. Я закрываю глаза, притворяясь покорной, позволяя Мериэт укрыть меня. Внутри же все