И зовите меня Гудвин - Павел Николаевич Корнев

ни колбасы, ни даже сыра, поэтому набрал шанег с морковью и пирожков с картошкой, а вдобавок к ним взял бутылку молока, широкое горлышко которой было запечатано серебристой фольгой. Раскошелился бы и на зубную щётку с пастой, но куда там! За этим сказали идти в универмаг.

Заплатил на общей кассе шестьдесят копеек, получил по чеку свои покупки и в один присест умял всю немудрёную снедь. Тогда проткнул фольгу ногтем, сорвал её с горлышка и бросил в мусорку, куда до того отправил скомканную обёрточную бумагу. Запрокинул голову и разом осушил бутылку молока.

Мысленно посетовав на отсутствие в продаже хотя бы и завалящих чебуреков, собрался избавиться ещё и от пустой бутылки, но вовремя опомнился, обошёл дом и обнаружил с торца крылечко пункта приёма стеклотары. Грязную посуду приёмщик забраковал, пришлось топать в сквер и споласкивать её у фонтанчика с питьевой водой. В итоге едва успел убраться от заинтересовавшегося моими манипуляциями постового, но зато вернул себе пятиалтынный и снова наведался в магазин. Трёхкопеечные булочки оказались чёрствыми, потратил десятчик на горбулку.

Заодно справился у продавщицы, как добраться до Сосновой и где на ней дом за номером пятнадцать. Круглолицая тётка-гномиха посоветовала дойти до сквера и повернуть направо, но мне снова светиться там не улыбалось, поэтому решил двинуть напрямик. Куснул булку, заработал челюстями и потопал через пустой двор с железными качелями, ржавым турником и покосившейся каруселью.

Уже дошёл до рядка непонятных сараев, когда меня вдруг окликнули:

— Дяденька, а сколько времени?

Голос был вроде как юный, но чуткий орочий слух и мой немалый жизненный опыт позволили разобрать хрипотцу, которая нарабатывается долгими годами злоупотребления алкоголем и табаком. Насторожившись, я обернулся и обнаружил, что по проходу меж сараев ко мне спешит девчушка лет тринадцати в школьном платьице до колен с белым кружевным передником.

«Август же⁈ Каникулы!» — озадачился я и от удивления пригляделся к школьнице повнимательней, а приглядевшись, приметил покрасневший нос, морщинки в уголках глаз и залёгшие у рта складки. Годочков девчушке разом стало хорошо так за тридцать. Или даже за триста.

Уши-то островерхие! Эльфийка!

Внизу живота враз заныло, только не от возбуждения, а от ясного осознания того простого факта, что сейчас меня будут бить и хорошо, если только ногами, а не охаживать тупыми дробящими и тыкать острыми колющими предметами.

Попытаются — так уж точно!

— Мне бы который час узнать! — заулыбалась фальшивая школьница. — Хочу до закрытия в библиотеку успеть!

Я развернулся и безо всякого удивления обнаружил, что со спины ко мне бесшумно подступает парочка желтомазых орков самой что ни на есть сомнительной наружности. Наряжены они были в разномастные олимпийки, линялые спортивные штаны с вытянутыми коленями и стоптанные кроссовки. Хари — одутловато-пропитые.

Тип с фингалом под глазом держал руки в карманах, его кореш прятал что-то за спиной.

— Ты чего, на⁈ — зло выдал заводила, красовавшийся чёрным синяком под глазом и фиксой жёлтого металла во рту. — Чего к малявке пристаёшь?

— Сейчас мусоров кликнем, и на кичу заедешь! — поддержал его второй, левый клык у которого оказался выбит, да и зубов наблюдался явный некомплект. — Знаешь, что там с такими делают?

Отвлекая меня разговорами, они продолжали потихоньку приближаться, а ещё нельзя было забывать об эльфийке, и потому я медлить не стал, двинулся своим оппонентам навстречу.

— С какими такими? — улыбнулся шире некуда. — С орками, что ли?

— Чё, на? — опешил щербатый и от удивления даже перестал прятать за спиной обрезок водопроводной трубы.

— Броню не включай! — потребовал фиксатый и вынул из карманов руки. Его кулаки блеснули полированной медью кастетов. — Живо лопатник гони!

Я покачал головой.

— Нет денег, ребята. — И помахал остатками горбулки. — Всё прожрал!

— Не лепи горбатого, фраер! — возмутился заводила и пристукнул кастетами друг об друга. — В скупку кто заходил, на? В сумке чё?

— Быстро сумку сюда дал! — прорычал щербатый орк и угрожающе замахнулся обрезком трубы. — Живо, на!

Я с некоторым даже удивлением опустил взгляд на свисавшую с плеча спортивную сумку, о которой совершенно позабыл, несмотря даже на пудовую гантель внутри.

— Не спи, на! Сумку гони!

— Да подавитесь!

Небрежным движением плеча я чуток подкинул сумку и тут же резким толчком отправил её в щербатого. От неожиданности тот не успел закрыться и поймал импровизированный снаряд своей желтушной харей — мерзко хрустнуло, орка сбило с ног, брызнула тёмная кровь.

Я рванул сумку обратно, но один из карабинов с протестующим скрипом лопнул, и ремень вырвался из пальцев. Глазом моргнуть не успел, как лишился своего оказавшегося неожиданно эффективным оружия! Пришлось шатнуться в сторону, уходя от замаха фиксатого заводилы, но массивное тело отреагировало на мысленный приказ как-то очень уж неторопливо, не сказать — неохотно. Здоровяк Гу оказался на диво неповоротлив, ладно хоть ещё умел держать удар, и попадание, способное перебить обычному человеку кость, лишь заставило взорваться болью плечо да отсушило левую руку.

— Ах ты! — невольно вырвалось у меня, а затем в кровь выплеснулся адреналин, и я в один миг стал куда быстрее и резче. Отмахнулся правой и попал по уху, да только всего-то отвесил противнику леща, поскольку пальцы просто не успели сжаться в кулак.

Какого чёрта⁈

Но даже так голова фиксатого мотнулась, и я не упустил возможности его пнуть. Высоко задирать ногу не стал, голень ударила в голень. Заводила взвыл от боли и рухнул как подрубленный, а подняться я ему уже не дал: подскочил, ухватил за грудки и пару раз крепенько приложил затылком о бордюр.

Крепенько, и всё же не до смерти. Но не из-за того, что сумел обуздать орочий раж — точно бы уроду башку размозжил, если б по ушам не ударил пронзительный визг эльфийки:

— Не-е-ет!

Меня аж вперёд качнуло! Я отпустил противника и едва не растянулся на земле рядом с ним — пришлось