Край неба - Марк Дж. Грегсон

Брайс стремительно направляется ко мне, а за спиной у нее жмутся четверо детей.

– Этим малышам надо где-то устроиться, – говорит она дрожащим голосом. – Мы ведь не высадим их просто так, в надежде, что с ними все будет нормально? Ничего не нормально, Конрад. У них беда.

Брайс кладет руку на пояс, а одна девочка, не старше четырех лет, хватается за ее ногу.

Я во все глаза смотрю на Брайс и на детей, понимая, что дядя не даст нам тут задержаться. Однако, глядя в эти маленькие лица, вдруг сознаю: мне плевать на дядины планы. Да и без меня он все равно порт не покинет.

В спину светит заходящее солнце, когда мы с Брайс, взяв детей за руки, уводим их с корабля и следуем по улочкам Мидленда. На острове все как с ума посходили, закупают еду впрок – полки в лавочках опустели. Некоторые срединники достают сбережения и приобретают корабли – на случай, если придется спешно спасаться. Всюду шепчутся о войне и нападении.

Будут ли дети в безопасности здесь, так близко к месту первой атаки гигатавна? Наверняка не скажешь, но с какой стати ему возвращаться ради острова срединников? Мидленд не представляет никакой ценности. Зверя из Нижнего мира натравили на Айронсайд не просто так. Когда бы гигатавн ни вернулся, нападет он на другой могущественный остров вроде Венатора или Дандуна, цитадели Науки.

А может, и на Холмстэд… Я гоню эту мысль прочь.

Брайс весело щебечет с детьми, словно забыв о ссадинах, ране в плече и пережитых за день ужасах. Она показывает на разные интересные вещи вроде небольшого рыболовного ручья, текущего под светом кристаллических фонарей.

В какой-то момент самая маленькая из девочек начинает плакать, и Брайс обнимает ее.

Вскоре мы находим сиротский приют. Это высокое здание, шпили которого устремлены в темнеющее небо; вокруг сада, в тени трех утопающих в розовом цвету деревьев, журчит ручей. Открыв калитку, мы идем к крыльцу.

Выходит управляющая и приветствует нас. Детей она принять рада, но вместе с тем намекает, что неплохо бы оставить денег на содержание детей.

И я отдаю свою долю призовых.

Женщина ласково привечает малышей и уводит их внутрь, чтобы угостить чем-нибудь теплым и сладким. Мы же с Брайс возвращаемся к «Гладиану».

– Сострадание, – говорит она, закрывая калитку, – а не злость, вот что победит в этой войне. – Потом она смотрит на меня с улыбкой. – И в худшие времена люди совершают бескорыстные поступки.

Когда на небе появляются первые звезды, Брайс неожиданно берет мою руку, и у меня перехватывает дыхание. Странно, вроде бы такой простой жест, а щеки уже горят. И на несколько мгновений меня посещает обманчивое чувство, будто в мире все идеально.

Я ничего не говорю, и Брайс тоже молчит.

Дядя уже ждет нас на корабле, нетерпеливо барабаня пальцами по перилам. Брайс отпускает мою руку, однако он все успел заметить и прищуривается. Совсем недавно он планировал казнить Брайс как предателя. Она же, посмотрев сперва на меня, потом бросив недобрый взгляд на дядю, скрывается в люке.

Когда Элдон стартует и уводит корабль с Мидленда в ночное небо, дядя привлекает меня к себе:

– Ты слишком сблизился с этой девкой.

– Не твое дело.

Он хмурится, видя такую дерзость. Сейчас, наверное, прикажет держаться от нее подальше, однако, когда снова заговаривает, голос его звучит сдержанно:

– Мы можем ей доверять?

– Она много раз спасала мне жизнь, и собственный народ ее предал. Мой корабль – ее единственный дом.

– Ты ведь знаешь нашу поговорку? – тихо напоминает дядя. – Предателя могила исправит.

– Люди – это не только ярлыки. К тому же Брайс – пока наш единственный шанс понять, как все устроено в Нижнем мире.

Дядя задумывается. Мне очень странно видеть, как он, подобно моему отцу, готовится принять непростое решение. Отца не волновало бы то, что Брайс спасла мне жизнь. Он бы швырнул ее за борт, только бы не рисковать лишний раз.

– Тогда оставляю ее под твоим присмотром, – произносит наконец дядя.

– Так сильно мне доверяешь?

– Мы одной крови. Если нельзя доверять тебе, то кому тогда можно? – Он оглядывается по сторонам, желая убедиться, что никого рядом нет. – Конрад, эта война обнажила уязвимость меритократии. Если бы меня убили, Элла, в силу юного возраста, не смогла бы взойти на престол. Выбирать нового короля или королеву пришлось бы мастерам. – Он делает паузу. – А вдруг среди мастеров есть еще один засланный? И вдруг новым монархом избрали бы его?

У меня по спине пробегают мурашки.

Дядя кладет мне руку на плечо, разворачивая к себе.

– Ты нужен островам, Конрад. Оставь свою ненависть ко мне. Я знаю, ты питаешь жажду мести, однако эта война больше всех нас.

– Скажи, где Элла.

– Прими мое предложение, – говорит он, – и я все тебе открою.

Я с горечью провожу языком по зубам.

– Я тебя раскусил, дядя. Ты и дальше будешь прятать от меня сестру. Лишь бы я выполнял твою волю.

– Я доверился тебе, а теперь и ты мне доверься. – Он замолкает, глядя на огни проплывающего мимо острова Лоуленд. – Я связался с цехом Науки. Они убеждены, что гигатавн из-за своих размеров после каждой атаки нуждается в длительном отдыхе. Значит, у нас есть время до его возвращения. Но, когда он покажется вновь, островам придется положиться друг на друга. Меритократия, – продолжает дядя, – укрепила нас, но могла и ослабить. Для победы нужно всем действовать сообща. Ранее я заметил, что ты научился использовать своих людей как инструменты, и это правда: ты управляешь ими. Однако твой экипаж рискнул всем, спасая нас с «Голиаса», хотя мог бы просто прихватить выигрыш и бежать. Такая преданность – большая редкость. Для победы нам нельзя разделяться на высотников и низинников. С врагом мы должны сражаться как единое целое.

Королю говорить такое легко. Будь мой дядя низинником, то война там или не война, а своему статусу он не был бы рад.

– Ты заслужил право вновь стать Урвином, – произносит он. – Острова сильны настолько, насколько крепка их элита. И я уверен, что, не стань меня, нашелся бы лишь один человек, который сумел бы повести их за собой.

И, почти что нежно потрепав меня по плечу, король уходит. Я остаюсь один, на палубе под порывами холодного ветра, размышлять о том, какая власть окажется в моих руках, если стану