"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20 - Борис Владимирович Романовский

— Настолько самураи обнаглели, и так нас презирают, ни во что не ставят — подходы не заминировали, береговую артиллерию не установили. Половина кораблей в относительно или совсем не боеспособном состоянии — то на ремонте с разобранными машинами, то котлы чистят, и трубки в них меняют. И хорошо, что боеприпасы частью выгрузили, а то бы нам тут крепко досталось. Нет, вы посмотрите еще раз — это к вопросу о действиях нашего флота под командованием адмирала Алексеева и контр-адмирала Витгефта, вернее о полном отсутствии всяких действий. Так войну выиграть невозможно, зато потерпеть поражение запросто!

— Меня самого удивляло полное отсутствие активности, когда запрещалось проводить набеги на неприятеля. Неприятель спокойно, и без нашего противодействия занял Эллиоты, затем Дальний, а нашим миноносцам и крейсерам во избежание потерь запрещалось им противодействовать. Но так войны никогда и никто не выигрывал.

Матусевич ничего не ответил, даже отвернулся, чтобы Вирен не увидел у него саркастической ухмылки. И дело в том, что сам Роберт Николаевич, став во главе эскадры после несчастного боя в Желтом море приложил массу усилий, чтобы ее боевую мощь превратить в ничтожную величину, разоружив корабли, и отправив артиллерию вместе с экипажами на оборону порт-артурских укреплений. И вроде не дурак совсем, и в храбрости ему не откажешь, но какое-то массовое умопомешательство произошло у адмиралов и командиров, с их общим нежеланием вообще выходить в море и там искать неприятеля, навязывая ему свою волю. И ведь после боя была возможность, и тогда бы смогли захватить Дальний, только этим моментом не воспользовались. И ответ на этот прискорбный факт следует искать в области нематериальной — когда дух и вера в конечную победу у моряков растаяли подобно утреннему туману, тогда и корабли превратились в железные ящики, так как на мостиках командовали люди, фактически признавшие победу врага. И ничего тут не поделаешь — рыба гниет с головы!

Сейчас Николай Александрович начинал понимать, что основная причина поражения на море в самих людях, вернее в тех, кто руководил флотом из столицы, и особенно из Мукдена. И главную роковую роль сыграл сам наместник, адмирал Алексеев и его начальник штаба контр-адмирал Витгефт, который открыто признавал, что никакой он не флотоводец. Милейший человек, и смерть принял на мостике бестрепетно — но что хорошо для христианских проповедников, нельзя прятать под морской мундир. Эти два самодура такое сотворили с флотом, принеся на него полную безответственность, упрятанную за бесконечными совещаниями и советами, что тот как боевая сила просто перестал существовать.

Ведь ничто не поражает команды как безделье, и нежелание выходить в море, чувствуя себя там как «дома», по образному выражению покойного вице-адмирала Степана Осиповича Макарова. Но стоило хорошенько встряхнуть «отцов-командиров», дать им почувствовать «вкус» победы, как охотничьей собаки затравить первого зверя, как все стремительно стало изменяться, все, от кочегара до маститого каперанга, разом вспомнили недолгое командование «беспокойного адмирала», что заставлял броненосцы выходить в море, и действовать там подобно крейсерам…

— Принимайте все это обширное хозяйство, Михаил Федорович, и действуйте, так как надлежит, однако, не теряя времени.

Матусевич посмотрел на контр-адмирала Лощинского, что со сдвинутой на затылок фуражке, напоминал лихого мичмана из времен своей молодости. Заведующий морской и минной обороной Порт-Артура, находящийся в подчинении коменданта крепости, он получил великолепный шанс для карьеры — стал капитаном порта, который уже де-факто является главной базой флота, а должность фактически дает возможность шагнуть на «ступеньку» вверх по карьерной лестнице.

Момент как раз знаменательный — в Талиенванский залив начали входить многочисленные пароходы с войсками, которые сопровождали два приземистых броненосца «Севастополь» и «Полтава», первый шел под флагом контр-адмирала Рейценштейна. Николай Карлович еще толком не оправился от ранений, но рвался в бой, хотя здоровье ему вряд ли позволяло отправиться надолго в море. Но здесь он как раз придется кстати — боевой адмирал с двумя броненосцами наглухо перекроет путь трем оставшимся у Того броненосцам. А вот «Цесаревичу» и «Ретвизану» предстоит отдуваться за них в море — под брейд-вымпелом капитана 1-го ранга Щенсновича, дерзновенного поляка, да с крейсерами Эссена с дестройерами, они совершат «прогулку» к Эллиотам, где постараются разделать все «под орех», чтобы японскому командующему было труднее там обосноваться. И высадить десанты — несомненно, что запасы японского флота должны быть захвачены и вывезены, пока из Сасебо эскадра самого Того не пришла.

Момент был самый благоприятный, а в такой ситуации даже три лишних дня могут оказать сильнейшее влияние на ход войны в целом, теперь главное время не упустить понапрасну. Но Щенснович с Эссеном это «гремучая смесь», два самых энергичных и бесстрашных командира флота. И предстоит им всего за сутки столько безобразия учинить для японцев, сколько смогут — а с двумя лучшими броненосцами и парой быстроходных крейсеров понаделать можно много и всякого. Ему самому предстоит слишком много сделать тут в городе, на берегу, Дальний мало занять, его еще и удержать надобно. А сейчас нужно разобраться как можно быстрее в обстановке, и оприходовать те огромные запасы, что тут складированы. Тут каждая минута дорога, и Николай Александрович повернулся к контр-адмиралу Лощинскому — хотя все было обговорено заранее перед высадкой, но в планы сама жизнь постоянно вносила новые коррективы…

Глава 34

— Хм, а ведь в скорости мы мало в чем Камимуре уступаем, на пятнадцати узлах идем, Павел Петрович, а противник никак не опережает, хотя явно на сшибку настроен, стрелять начал с пятидесяти кабельтовых. А как бой повел Матусевич, когда принял командование после гибели Витгефта? Бедный Вильгельм Карлович, понимаю, вся тяжесть решения, которое он принял, просто его раздавила…

Скрыдлов ушел в боевую рубку, и сейчас стоял рядом с Ухтомским — к его удивлению князь весьма охотно вступил в должность начальника штаба, и не показал неудовольствия. Наоборот, возникло ощущение, что переложив с себя ответственность, он вроде как обрадовался. Да и на «Победе» он поднял свой флаг только в момент прорыва, так что не прикипел сердцем к кораблю, как это обычно бывает у адмиралов. И что удивительно — даже не стал переносить свой флаг на «Палладу», сказав, что раз Иессен командует крейсерами, так пусть и продолжает. При упоминании последнего Скрыдлов чуть не скривился — потерять лучший крейсер только ради