Фантастика 2025-148 - Анна Сергеевна Платунова

не понравиться. Даже если учесть, что я пока ничего толком не видела, здесь было… тепло. И речь совсем не о температуре; я смутно помнила подобное ощущение из детства, когда с нами была мама. Наверное, это можно было назвать чувством дома, и здесь оно буквально пропитывало стены.

Ванна обнаружилась в самом начале коридора, возле лестницы. Здесь был скошенный потолок и небольшое прямоугольное окошко, в котором сейчас виднелась только серая хмарь неба. Собственно, сама ванна была весьма просторной, и в ней мы с лёгкостью поместились вдвоём; но, к сожалению, не надолго. Я пыталась отвлечь Зуева поцелуями и задержаться для приятного времяпрепровождения, но манёвр был истолкован совершенно правильно: мужчина прекрасно понял, что я тяну время.

— Успеется ещё поваляться, — хмыкнул он, растирая меня полотенцем. Почему-то гораздо более удобной и функциональной сушилки, какими оборудовались все корабли, и которые даже у нас существовали, здесь не было; но это оказалось неожиданно приятно. — Рури, я тебя не узнаю, — улыбнулся Семён, обнимая меня поверх полотенца. — Такая решительная агрессивная зверушка была, а тут вдруг хвост поджала.

— Да ну тебя, — проворчала я. — Это ведь… совсем другое. Я понятия не имею, как себя вести и что делать, тем более генерал — такая известная и опасная личность! Жалко, что отец не смог приехать с нами.

— Ну да, и либо мы бы вдвоём вокруг трясущейся тебя прыгали, либо я нянчился с вами обоими, — фыркнул мужчина. — С тобой я повозиться согласен, а вот твой отец, извини, не в моём вкусе! Одевайся, не отлынивай, — подбодрил он меня. Поскольку руки мои опять начали трястись, Семёну пришлось и одевать меня самостоятельно. Мне было ужасно стыдно, но я совершенно ничего не могла с собой поделать.

Из ванной же мы прямиком направились в кухню, и на её пороге я потратила всю свою выдержку, чтобы не начать цепляться за дверной проём. Вместо этого ухватилась обеими руками за локоть Семёна и отчаянно прижалась к его боку. Кухня оказалась очень непонятным местом; из всей обстановки я сумела опознать только большой круглый стол со стульями посередине и какие-то шкафы, остальное же пространство заполняли разнообразные приборы непонятого назначения.

За столом, вымазанным, или, скорее, засыпанным чем-то белым, обнаружилось четверо человек, среди которых я опознала генерала. По правую руку от него сидела невысокая стройная светловолосая женщина средних лет с забавным вздёрнутым носом. По другую сторону от генерала располагался, наверное, самый огромный мужчина, которого мне доводилось видеть в жизни, и его присутствие не добавляло спокойствия; с коротко стриженными тёмными волосами, тяжёлыми бровями и тонкими губами, широченный и, кажется, высокий, он производил очень давящее впечатление. Четвёртой и последней из присутствующих оказалась миловидная молодая женщина с круглым приятным лицом, лучистыми глазами и волнистыми светлыми волосами, собранными в хитрую косу. Вся компания вертела в руках какие-то маленькие бело-жёлтые предметы, такие же были разложены на нескольких прямоугольных досках. Мужчины молчали, а женщины на два голоса удивительно красиво и слаженно негромко выводили какую-то песню на непонятном мне языке.

— Ой, — вскинув на нас взгляд, сообщила та женщина, что постарше, и песня прервалась. Младшая, вздрогнув, вскинулась; скользнула тревожным взглядом по Семёну, неуверенно кивнула ему, придвинувшись поближе к своему соседу, а потом удивительно радостно и открыто улыбнулась мне. — Дим, ты почему не сказал, что Сёма не один? — всполошилась старшая, пытаясь встать из-за стола, но генерал перехватил её за запястье.

— Вот потому и не сказал, что ты бы тут же подняла панику, — невозмутимо проговорил он. — Дай ребёнку отчитаться; видишь же, как его распирает, — ухмыльнулся генерал, и мне стало не по себе. Уж очень я привыкла видеть именно эту ухмылку на совершенно другом лице!

Зато теперь окончательно прояснились все вопросы о характере майора.

— Да ну тебя в пень, пророк хренов, — фыркнул Семён. — В общем, знакомьтесь, — мужчина аккуратно отобрал у меня свой локоть, но зато сразу обнял этой же рукой за плечи. — Это Рури, моя без пяти минут жена и та самая мама Ярика. Рури, отца ты, думаю, уже опознала, рядом с ним — мама, её зовут Олеся. Вон тот бугай — Володька, мой старший брат; но он совершенно безобидный, пусть тебя не вводит в заблуждения его монументальная наружность. А рядом с ним его вторая половинка, её зовут Ичи-Ти; думаю, у вас получится найти общий язык.

— Здравствуйте, — с трудом выдавила я, вымученно улыбаясь. Все присутствующие, кроме генерала, взирали на меня с разной степенью недоумения и удивления.

— Сёма! Как ты мог?! — первой возмущённо ахнула Олеся, и я вздрогнула от её голоса. Правда, быстро поняла, что боялась напрасно: ругалась женщина не на меня. — Не предупредил, ничего не сказал, молчал как партизан! А мы не подготовились, я же совсем ничего…

— Лесь, — с усмешкой оборвал её муж. — А ты как готовиться собиралась? Пригласить сводный оркестр, чтобы совсем девчонку шокировать? Семён, усади свою пассию, а то она уже, по-моему, подозрительно бледнеет. Какая странная тенденция. Если Ваня тоже найдёт себе хрупкое робкое сознание, чтобы беречь его, холить и лелеять, я точно решу, что это передаётся на генетическом уровне.

— Сам ты робкое создание! — обиженно проворчала мать семейства. Семён тем временем усадил меня на свободное место рядом с ней и уселся на соседний стул.

— Ну, не знаю, — иронично хмыкнул Зуев-старший. — За свою робость сказать не могу, а так смотри сама: Ичи — раз, Инг — два, теперь вот… Рури.

— На Инга ты наговариваешь, — возразил Володя. Голос у него оказался под стать наружности; низкий и глубокий, но почему-то неожиданно мягкий. — Нормальный мужик. Вот если бы Варька послушала бабушку и породнилась со своим ботаником, тогда да.

— Согласен, был неправ, погорячился, — кивнул генерал. — Сём, а ты чего завис? Присоединяйся, тут на всех хватит, — он кивнул на стол.

Постепенно, — спасибо пельменям, — я сумела взять себя в руки и успокоиться. Действительно, боялась совершенно напрасно; никаких ужасов, и даже никакого обещанного Семёном бедлама не было. Хотя, скорее просто настроение у присутствующих было мирно-медитативное: уж очень процесс способствовал его установлению. А мама Семёна оказалась при ближайшем рассмотрении удивительно чуткой женщиной; я видела, что ей крайне любопытно меня расспросить, но она меня не трогала. Хотя, вполне возможно, за это стоило благодарить строгий взгляд генерала, брошенный им на супругу.

— Сём, а с какой целью вот это делается? — тихо полюбопытствовала в конце концов я, когда процесс сборки пельменей был более-менее освоен. Получалось, правда, кривовато, но вполне похоже.

— В смысле, зачем париться, если есть синтезатор? — хмыкнул Зуев, демонстрируя