Пещера - Геннадий Петрович Авласенко

Бросили и ушли, понимаешь ты это?! Ты был мертвее мёртвого… ты даже дышал через раз! И потому они тебя бросили! Бросили и ушли, потому что им наплевать на тебя было, понял ты, кретин?!

Какая-то странная и страшная пустота внутри меня. Пустота и ничего кроме…

– С ними что-то случилось, – говорю я, с непонятной какой-то надеждой глядя на Лерку, так, словно от того, согласится она со мной или не согласится, хоть что-либо может измениться. – Они бы вернулись… не могли они просто взять да и уйти! Да и куда им идти то?

Лерка ничего мне не отвечает. Она просто садится на прежнее место и, крепко обхватив руками коленки, словно застывает в такой позе, низко опустив голову. На меня она больше не смотрит.

А я…

Я наконец-таки начинаю понимать, что всё то, что сказала мне только что Лерка – правда и только правда, и ничего кроме правды…

– Когда они ушли?

– Давно, – говорит Лерка, так и не подняв головы. – Недели полторы… или две… не помню точно…

– Что?!

Мне снова показалось, что я ослышался… но я не ослышался…

– Вот оно значит что…

Оглушённый и ошеломлённый только что услышанным, я молча и обессилено опускаюсь на землю рядом с Леркой, и так мы и сидим некоторое время, молча и совершенно неподвижно.

– И я всё это время был без сознания?

Лерка молча кивает головой.

– Почему я не… – я запинаюсь на последнем слове, но Лерка и так всё отлично понимает. – Ты что, лечила меня как-то? Ну, там, кормила, ухаживала… всё остальное…

Вместо ответа Лерка лишь ещё ниже опускает голову.

– Так, – говорю я, вытирая ладонью внезапно вспотевший лоб. – Вот оно как значит…

Теперь я многое понимаю. Понимаю, почему почти не болит левое плечо (хоть оклематься от таких ран… это чудо какое-то!), понимаю, почему на лице Лерки отсутствуют следы жесточайшего того избиения…

Я другого понять не могу!

– Они не могли просто взять и уйти! – упрямо, как попугай, повторяю я. – Они бы меня не бросили!

Я умолкаю, в ожидании ответа или возражений, но Лерка ничего мне не отвечает. Она даже не смотрит в мою сторону.

– С ними что-то случилось!

Я говорю и, кажется, себя самого пытаюсь убедить в правоте своих слов, сам пытаюсь в это поверить.

– Они просто заблудились. Или зашли далеко. С ними случилось что-то, я чувствую… заблудились они…

– Насчёт, заблудились, это ты точно подметил! Вернее, заблудили!

Лерка, наконец-таки, вновь поднимает голову. Она смотрит на меня и в глазах её странное какое-то выражение. Не то жалости, не то презрения, не то ещё чего-то…

– Они тут блудили, дай бог каждому! Дни и ночи трахались, и тут, и там, наверху! – Лерка словно читает мои мысли, а слова её, словно пощёчины: одна, другая, третья… – Ты там подыхал, а они рядышком… И эта, твоя…

– Замолчи! – кричу я, вскакивая на ноги. – Не смей о ней так!

– Ах, не сметь?! Скажите, пожалуйста!

Лерка тоже вскакивает на ноги, теперь мы стоим друг против друга. В глазах у Лерки ненависть, в моих, кажется, тоже…

– Эта твоя…

– Заткнись! – яростно ору я прямо в лицо Лерке. – Ты… ты всё врёшь! Специально врёшь! Не было ничего этого! И я… я не желаю ничего об этом слушать!

– Ах, не желаешь?! Поверить боишься?! Да она самая настоящая шлюха, эта твоя… Шлюха и потаскушка! Проститутка парши…

Я бью её по щеке, бью наотмашь и изо всей силы, и Лерка, осекшись на полуслове, падает словно подкошенная.

«Боже, что я делаю такое?! – ужасаюсь я самому себе. – За что я ударил её сейчас?! За то, что сказала мне правду… а ведь она правду мне сказала, одну только правду и ничего кроме правды! И осталась со мной, хотя вполне могла уйти с ними… и Витька, наверное, уговаривал её уйти, а она не согласилась. И я жив потому только, что она не ушла с ними. И раньше… это ведь Лерка спасла меня там, на поляне! И потом, когда Жорка взмахнул дубиной над моей головой…»

Лерка поднимается на ноги и самым первым делом аккуратно подтягивает молнию своей чёрной курточки. Высоко, до самого подбородка.

– Ну что, полегчало? Или ещё разочек врежешь, для верности?

Из рассечённой нижней губы её сочится тёмная струйка крови… впрочем, Лерка тотчас же смахивает её тыльной стороной ладони.

– Давай, не стесняйся!

– Извини… – я словно не говорю, словно выталкиваю из себя слова, медленно, по одному. – Я дурак, знаю! Но ты… зачем ты мне всё это…

– Ах, не надо было?!

Кровь вновь начинает сочиться у неё из губы, и вновь Лерка досадливо смахивает эту кровь ладонью. Лицо у неё злое, напряжённое и почти некрасивое сейчас.

Или наоборот? Завораживающе красивое, странной какой-то, неземной какой-то красотой. И я, словно очарованный, смотрю на грязное, исцарапанное лицо девушки и молчу. Долго смотрю… и Лерка тоже молча на меня смотрит…

– Но ведь я ничего не придумала! – произносит она, наконец, и всё очарование словно исчезает куда-то… и мне почему-то так досадно, что Лерка, вообще, заговорила сейчас. Лучше бы она ещё чуть помолчала… не надо было ей дальше развивать эту тему.

– Ты думаешь, я придумала всё это? – продолжает меж тем Лерка, – А мне и не надо было ничего этого придумывать! Даже то, что она шлюха и потаскушка, эта твоя…

– И ты специально осталась, чтобы информировать меня об этом?! – вновь, не выдержав, срываюсь я. – За что ты меня так ненавидишь?!

В лице Лерки вдруг что-то дрогнуло и изменилось. Я не могу даже сказать, что именно… но только что было оно донельзя злым и ожесточённым… и вот уже лицо Лерки какое-то удивительно детское и беззащитное. Трогательно-беззащитное какое-то…

– Я люблю тебя! – вдруг выкрикивает она дрожащим от слёз голосом. – С того, самого первого вечера, а ты… ты…

И, закрыв лицо руками, Лерка медленно, словно слепая, бредёт в сторону чернеющего входа пещеры. Вот она уже у самого входа, вот скрывается там… а я…

Взгляд мой совершенно случайно натыкается вдруг на то место, куда упала после моего удара Лерка. И я с изумлением замечаю там что-то удивительно мне знакомое и такое невероятное здесь, в кошмарной этой ситуации. Это «что-то», скорее всего, выпало из кармана Леркиной курточки, и я, наклонившись, бережно его поднимаю…

Это мой сборник стихов в измятом сиреневом переплёте…

Из стихов Волкова Александра

Просто мы нашли друг друга слишком рано,

вот бы нам ещё чуть-чуть не находиться…

Просто