Пещера - Геннадий Петрович Авласенко

– Очнулся! – шепчет она звенящим от слёз голосом. – Господи, наконец-то!

Слёзы катятся у неё из глаз… но Лерка улыбается мне, вернее, пытается улыбнуться сквозь непрерывный поток слёз. Потом она опускается на колени и, уткнувшись заплаканным лицом в мою грудь, судорожно замирает в таком вот положении… только узенькие плечики её всё продолжают вздрагивать в беззвучных рыданиях, и слёзы всё катятся и катятся у Лерки из глаз, да так, что скоро тенниска моя становится совершенно влажной…

– Я знала, знала…

Я поднимаю правую руку и сам поражаюсь, до чего же тонкой и беспомощной стала моя рука. Я смотрю на неё, на эту почти незнакомую мне руку, потом медленно опускаю её на беспорядочно всколоченные волосы Лерки.

– Не плачь, не надо!

Голос мой хриплый какой-то и тоже совершенно мне незнакомый, чужой какой-то голос.

– Ну что ты, Лерка-Валерка! Видишь, со мной всё в порядке…

Я осторожно перебираю удивительно непослушными пальцами густые пряди её волос, и Лерка постепенно затихает, успокаивается под этими моими лёгкими прикосновениями.

– А где остальные? Ленка где?

Сбросив мою руку одним быстрым движение головы, Лерка вскакивает на ноги. Глаза у неё уже почти сухие, на губах прежняя насмешливо-презрительная ухмылка.

– Что, уже невтерпеж?

Резко повернувшись ко мне спиной, Лерка идёт к выходу.

– Ленку позови!

Боже, до чего же у меня тихий и хриплый голос. Впрочем, Лерка, кажется, хорошо меня расслышала, ибо оборачивается на мгновение. Впрочем, тут же идёт дальше.

– Я тебя прошу!

На этот раз Лерка даже не оборачивается. Она выходит, и я вновь остаюсь один.

И вновь начинает терзать меня смутное какое-то беспокойство. Что-то не так вокруг, очень даже не так…

И сколько же я провалялся в беспамятстве, хотелось бы мне знать?

Чтобы успокоиться, подавить нехорошее это душевное беспокойство, мне нужно, мне просто необходимо увидеть Ленку. Как можно скорее увидеть!

Боже, с каким ужасом и отвращением она на меня вчера смотрела!

Или не вчера это было?!

И, может, Лерка всё-таки соизволит позвать её ко мне?

Некоторое время я продолжаю лежать и всё жду чего-то, но проходит некоторое время, и я начинаю осознавать, что жду я, по всей видимости, совершенно напрасно.

Тогда я осторожно, очень осторожно сажусь, стараясь не делать при этом никаких резких движений. Потом, посидев немного и привыкнув к вертикальному своему положению, медленно поднимаюсь на ноги.

Ну, ничего, абсолютно ничего у меня сейчас не болит, даже плечо! Так, ноет себе потихонечку. И голова не кружится, вернее, кружится, но вполне терпимо…

Чуть пошатываясь с непривычки, я бреду вслед за Леркой в сторону выхода.

После пещерного полумрака солнечный свет представляется мне слишком ярким, ослепительно даже ярким и какое-то время я просто стою у самого края пещеры с крепко зажмуренными глазами. Потом, когда глаза мои постепенно начинают осваиваться со светом, я замечаю Лерку. Одну.

Она сидит на каменном валуне возле чёрного потухшего кострища и, обхватив руками коленки, смотрит куда-то в противоположную от меня сторону. Ни Ленки, ни Витьки нигде нет…

Где они? Что с ними?

Внезапная страшная мысль мелькает у меня в голове, но я тотчас же отгоняю её. Они просто ушли куда-то: за водой, едой, дровами… за чёртом лысым, в конце концов! Пускай даже они сейчас там, наверху, вдвоём и наедине… я и такое могу допустить. И кто я такой, собственно, чтобы указывать Ленке с кем её сейчас быть и кому отдавать предпочтение…

Особенно после того, как она смотрела на меня вчера…

Или позавчера…

Всё что угодно, только бы с ней ничего не случилось!

Ответ мне может дать Лерка, но я никак не решаюсь спросить её об этом. Я предпочитаю ничего не знать, предпочитаю попросту гнать от себя страшную догадку…

Лерка же продолжает сидеть совершенно неподвижно, и я никак не могу понять: то ли она меня не видит, то ли, что более вероятно, просто-напросто игнорирует моё присутствие. И то, и другое волнует меня крайне незначительно… просто я уже не могу больше находиться в мучительном этом неведении…

И тут я, скорее чувствую, нежели замечаю, что Лерка исподтишка наблюдает за мной. Резко оборачиваюсь в её сторону и…

Так и есть.

Захваченная врасплох Лерка не успевает отвести взгляд. Судорожно и как-то со всхлипом вздохнув, она смотрит на меня и во взгляде её уже не прежняя презрительная насмешка, а какая-то растерянность. И ещё загнанность, что ли…

– Где они?!

Лерка ничего не отвечает. Она лишь отводит взгляд в сторону… пальцы её всё время в каком-то постоянном движении: то сплетаясь в странный замысловатый узор, то вновь расплетаясь, они ни на мгновение не остаются в неподвижности, эти тонкие пальцы… и я, как заворожённый, слежу остановившимся взглядом за бесконечным их танцем…

– Они наверху?

И вновь никакого ответа.

– Ладно!

Я прохожу мимо Лерки и почти бегом устремляюсь к знакомому повороту.

– Их там нет!

Это Лерка. Остановившись, я вновь оборачиваюсь в её сторону.

– Где они?!

– Они… – Лерка сидит, низко опустив голову, всколоченная грива волос почти полностью закрывает лицо. – Они… их вообще нет!

– Что? – чувствуя, как болезненно обрывается что-то внутри, переспрашиваю я. – Как это, вообще нет? Что ты имеешь в виду?

– То, что они… – Лерка вскидывает голову… некоторое время мы лишь молча и сосредоточенно смотрим друг на друга. – Они ушли, понимаешь…

Первое, что я ощущаю, это огромное облегчение. Ушли – значит, живы! Живы, значит…

Потом смысл сказанного постепенно доходит до меня.

– Как ушли? Куда?

Ответом мне было молчание. Лерка вновь опускает голову и снова словно погружается вся в какие-то внутренние свои мысли, совершенно мне недоступные.

– Когда они вернуться?

И вновь никакого ответа.

– Ты что, не слышала моего вопроса? Они скоро вернутся?

– Они не вернутся, – по-прежнему избегая моего взгляда, шепчет Лерка. – Они совсем ушли. Навсегда…

– Что? – не веря своим ушам, переспрашиваю я. – Как это навсегда?

И вновь Лерка ничего мне на это не отвечает. Они лишь как-то неопределённо пожимает плечами.

– Да ты с ума сошла?!

Одним прыжком я оказываюсь возле Лерки, хватаю её за плечи, с силой ставлю на ноги. (О, чёрт! Левое плечо моё вновь схватило, да так что я едва удержался, чтобы не взвыть от боли!).

– Что ты плетёшь такое?!

– Я плету?! Идиот! Болван!

Вырвавшись из моих рук, Лерка отталкивает меня от себя. В глазах её словно бушует пламя, черты лица искажены до неузнаваемости от какой-то внутренней ненависти, что ли…

– Да! – кричит она мне прямо в лицо. – Да! Да! Да! Они бросили тебя и ушли!