Путь к вершине - Оксана Кас

музыкальной школы. В джинсах и обычном свитере, в очочках, аккуратно причесанный. У него были очень красивые руки — даже Хару было сложно это не оценить: длинные тонкие пальцы с немного выступающими суставами, про такие обычно говорят — «руки пианиста». Скорее всего — он действительно профессионально играет на каком-нибудь инструменте, только не на пианино, — у него на пальцах мозоли, по которым всегда можно безошибочно определить человека, который часто трогает струны. Хару, например, сейчас снова тяжело играть на гитаре — в салоне на маникюре ему безжалостно убрали все, что успело огрубеть во время тренировок. Твердая кожа на кончиках пальцев Ким Ынсоля выдает в нем человека, который играет каждый день, а не просто поигрывает для души. И он — рэпер?

У Хару окончательно сформировалось убеждение, что в студии «Encore» собрались самые главные фрики из сонграйтеров. Единственный в студии специалист по рэп-партиям то ли в консерватории преподает, то ли в оркестре играет.

Хару было так интересно понять, прав ли он в своих наблюдениях, что он напрямую спросил:

— Простите… Вы — профессиональный музыкант?

Ким Ынсоль сразу понял, как Хару определил его профессию: он сам посмотрел на свои руки, а потом перевел удивленный взгляд сначала на Хару, потом на Роуна, потом обратно на Хару:

— Я — виолончелист. Но… как ты понял? Разве он играет? — последнее он спросил уже у Роуна.

— Играет,, — ответил Бэкан. — Но, вроде бы, непрофессионально.

— Пианист? — удивился Ынсоль, посмотрев на руки Хару.

Хару хихикнул:

— Я айдол на контракте, всем плевать на то, удобно ли мне играть на гитаре с идеальным маникюром.

Ынсоль болезненно поморщился. Ну да. Для профессионального музыканта мозоли — рабочий инструмент.

— Мне стало окончательно понятно, почему Пэгун вцепилась клещами в этого парня, — немного недовольно буркнул Роун, — Не только слух абсолютный, но еще и с порога определил сферу деятельности человека.

— Я очень сильно удивлюсь, если кто-то по моему внешнему виду поймет, что я рэп на досуге сочиняю, — фыркнул Ынсоль, — А музыканта во мне определит любой, кто долго занимался игрой на любом струнном инструменте. Но… давайте к работе, Я, вообще-то, хочу сегодня выспаться, у меня завтра репетиция в полдень. Включай ребенку песню.

Хару сразу понял, что «ребенок» — это про него, потому что в этой комнате моложе только мебель.

— Мы сейчас работаем над песнями для вашего первого камбека. Нужна реакция со стороны. И кого-то молодого… а не местных ворчливых алкоголиков, — добавил Роун.

— Я… не самая лучшая фокус-группа, — напомнил Хару, — Большая часть к-поп музыки мне все еще кажется редкостным… продуктом жизнедеятельности.

Мужчины замерли на секунду, а потом начали ржать.

— Не стесняйся, — посоветовал Роун, — Камер нет, а за нецензурную брань мы не штрафуем.

Хару печально вздохнул:

— Расслаблюсь, потом начну выражаться постоянно… нет уж. Лучше заменять маты названиями цветочков…

Роун ковырялся в ноутбуке, а Ынсоль с хитрой улыбкой обратился к Хару:

— Может, пивка? У нас в холодильнике есть…

Хару посмотрел на него с осуждением. Ну вот, докатился. Уже едва знакомые корейские «аджосси» учат его «плохому»: пить и материться.

— Если я сегодня с вами выпью, то меня мой менеджер следующие полгода даже в туалет одного не отпустит.

Мужчины снова начали ржать. Хару печально вздохнул. Еще и пивом дразнятся… Судя по количеству смеха они уже даже немного выпили.

— В любом случае, уровень твоего вовлечения к поп-музыку неважен, — подытожил Роун. — Главное — цепляет ли, интересно ли звучит. У нас все равно не было цели создавать для вас то же, что делают для других. Весь смысл этого заведения — в экспериментах. Ладно, слушай.

И Роун включил песню. Записывали трек на три голоса, все тут же и сидят. Бэкан, как оказалось, исполняет большую часть партий для демо-версий, потому что мог бы стать неплохим вокалистом. Роун тоже неплохо поет, хотя это первое демо, где Хару услышал его голос. Ну, а Ынсоль читал рэп.

И рэпа было много — весь второй куплет и бридж. А заметная часть припева — это вообще отдельные фразы… и томные вздохи. Потому что песня… Далеко не про первые невинные чувства. «Lose control» намекала, что вот-вот что-то будет, здесь же… с помощью сленга и двусмысленных английских фраз передается атмосфера вечеринки во время жаркого летнего вечера. Посыл считывается просто прекрасно: здесь так жарко, мы такие потные, а в припеве — я заряжен, чтобы продолжать, моя сочная малышка… нужно быть полным идиотом, чтобы не догадаться, что это песня про секс. Из-за использования сленга в тексте нет никаких пошлых или матерных слов, но…

— Мы это будем петь? — первое, что спросил Хару, когда песня доиграла.

— Минсо сказала, нужен немного неприличный летний трек, — невинно пожал плечами.

— Ничего себе «немного», — покачал головой Хару.

Мужчины снова заржали. Появилось ощущение, что в день, когда этот трек писали, свой холодильник с пивом они опустошили полностью. Причем… все самое пошлое — в рэп-частях, которые теоретически писал Ынсоль. Хару еще не смирился с тем, что этот интеллигентного вида мужчина пишет рэп, а теперь еще и такой текст… Кажется, звание главного «пошляка» этого заведения стоит отнять у Роуна в пользу Ынсоль.

— Давай по пунктам, — напомнил о деле Роун. — Как звучит? Какие ощущения?

— Как песня для летних вечеринок, — честно ответил Хару. — Вот когда всем жарко, все пьяны, как раз такое хорошо заходит.

— Ну, примерно такого эффекта мы и добивались, — кивнул Роун, — Вы такое исполнить сможете? Имею в виду — исполнить с драйвом?

— Хён-лайн — да, — без сомнения ответил Хару. — Тэюн — скорее всего тоже. Юнбин и Сухён… не знаю. Думаю, справятся.

[*Лайн — неформальное объединение части мемберов одной группы по какому-то общему признаку — возраст, место происхождения, ямочки на щечках. Хён-лайн — это старшие мемберы группы. В контексте Black Thorn, хён-лайн — Чанмин, Шэнь и Ноа. Хару одного возраста с Тэюном, так что в данном случае его скорее относят к макнэ-лайну.*]

— Насколько современно звучит текст? — продолжил Роун.

Хару вздохнул:

— Честно? В некоторых моментах — как будто вы его писали с методичкой «сленг для стариков: что делать, если вы не понимаете своих детей».

— Так плохо? — огорченно спросил Ынсоль.

— Так много,