Красная дорама 3 - Денис Георгиевич Кащеев

Сопровождавшая меня Сук Джа такого рода маскировкой пренебрегла — экипируйся она подобно мне, к нашей парочке уже могли возникнуть какие-то вопросы. Ну да Лим и не надо было ни от кого таиться — ни в гонконгских триадах, ни в пекинских спецслужбах ее не знали.

По ходу, кстати, всплывал вопрос: если китайцы бродят по Сеулу с моими фото в карманах — почему они тупо не перехватили меня еще в аэропорту Инчхон? Ведь, если верить демону, тамошние камеры наблюдения разведчикам из Поднебесной чуть ли не на личные смартфоны прямую трансляцию ведут — а лицá я не скрывал (собственно, там захочешь — не скроешь: на паспортном контроле всяко потребуют маску и очки снять)?

Да что там Инчхон — я же сюда через китайский Шэньян добирался!

Мелькнула даже нехорошая мысль: а не специально ли меня пропустили, чтобы затем за мной проследить — и таким образом выйти на Джу⁈ Успокаивало лишь то, что «тигрокрыса» данный момент ничуть не волновал…

С Мун Хи мы все это обсудили и пришли к выводу, что, будь за мной «хвост» — китайцы бы сюда, в чимчильбан, уже давно заявились. А раз нет — значит, на меня, в отличие от нее, охотятся не на государственном уровне. И те, кто этим занят, доступа к системам наблюдения местных авиатерминалов не имеют. Как, очевидно, и на родине — за исключением разве что Гонконга, там-то у них, по идее, все должно быть схвачено. Ну а обратиться за помощью к «коллегам» из разведки боевики триад в моем случае по какой-то причине не могут или не хотят.

Вроде логично получалось…

Ну и еще раз: демон этим не парился — значит, не стоило и нам.

* * *

— Вон у той лавчонки под красным тентом притормозите, пожалуйста! — попросила Сук Джа таксиста. Документы у нее, как и у меня, были американские и свой северный диалект девица достаточно умело прятала за «английским» акцентом. Так же, к слову, поступал и я.

Район, через который мы ехали, выглядел небогато — хотя, конечно, и трущобами его было не назвать. Узенькая улочка, невысокие, жмущиеся друг к другу здания — в четыре-пять этажей, не выше. Внизу — сплошь какие-то магазинчики, забегаловки, да сомнительного вида конторы — одни под крупными, кричащими вывесками, другие — со скоромными табличками с полустершимися буквами.

На тротуары, а местами, и на край проезжей части здесь выплеснулись бесчисленные прилавки, столики, какие-то мангальчики, вешалки с одеждой — кажется, секонд-хендом… Сверху тянулись гирлянды проводов — от столба к столбу, от дома к дому.

Машина остановилась.

— Сбегаю, куплю кимчи! — не столько мне, сколько для ушей нашего водителя бросила Лим — и распахнула дверцу.

В салон шибануло терпким запахом уличной еды, ворвались голоса — кто-то где-то поблизости с кем-то яростно спорил. Издалека донеслись назойливые ритмы Кей-поп.

— Выбери получше! — напутствовал девицу я. — Чтобы не как в прошлый раз!

— Тогда не торопи меня! — очень правдоподобно огрызнулась та.

— Да хоть полчаса там проторчи! Лишь бы был результат!

— Ну, я эти слова у тебя изо рта не вытаскивала! — ехидно хмыкнула Сук Джа.

Выскользнув из такси, Лим направилась к продуктовой лавочке, главным достоинством которой для нас с напарницей был вовсе не ассортимент предлагавшихся там покупателям разносолов. А то, что располагался магазинчик аккурат напротив дома из сообщения Кати Кан.

Можно было бы, конечно, как я изначально и собирался, просто неспешно проехать мимо и, вознесясь сознанием, заглянуть «в гости» прямо на ходу. Но, во-первых, так мне пришлось бы действовать в сильной спешке. А во-вторых, я рассудил, что медленно ползущее вдоль тротуара такси, чего доброго, вызовет ненужные подозрения. А уж без причины остановившееся — тем более.

Тогда как симпатичная (отдадим тут моей спутнице должное) хозяйственная девушка, выскочившая из машины за покупками, никого насторожить была будто бы не должна.

Едва дверца за напарницей захлопнулась, я незримо скользнул в противоположную сторону и, прошмыгнув через пустующий зальчик крохотной, буквально на два столика, кафешки, оказался аккурат у стены нужного здания. А еще спустя миг — в его подъезде. И почти сразу же наткнулся там на китайца: сидя на корточках в нише под лестницей, тот коротал досуг, пялясь в мобильник.

Я глянул на экран: там крутились какие-то малоосмысленные видеоролики. Один как раз закончился, и владелец телефона тут же запустил следующий — любительски снятый музыкальный клип.

Не увидев в ролике ничего, на что стоило тратить время, я проверил у китайца карманы. И вот в них уже сыскалось кое-что любопытное. В одном — увесистый шипастый кастет, а в другом — мой портрет.

Что ж, как говорится, картина маслом.

На этом здесь интересные находки закончились, и я устремился наверх.

Нужная мне квартира находилась на предпоследнем, четвертом этаже, но сперва я заскочил выше, на пятый — где обнаружил еще одного китайца. И при нем — все тот же джентльменский набор: телефон, кастет и фотография.

Понятненько.

Я спустился на этаж — и наконец просочился сквозь входную дверь квартиры. Кстати, не запертую, лишь плотно прикрытую — ну да если это западня, так, наверное, и должно было быть…

В тесной прихожей я нашел очередного китайца, обшаривать которого уже не стал, а в первой же комнате, в которую сунулся — всего их тут было две или три, не считая кухни — увидел Катю.

Ученица мудан лежала на футоне — на спине, с закрытыми глазами. Полностью обнаженная, с растрепанными волосами, широко раскинув руки и вцепившись скрюченными пальцами в края тюфяка. Кожа ее была неестественно белой, а шею пересекал синюшно-бордовый рубец — словно девушку вынули из петли.

Не уверен, что Кан дышала.

Однако в том, что она жива, ни малейших сомнений у меня не возникло. Вот только почему-то мне подумалось, что случившемуся с ней сама бы она, пожалуй, предпочла смерть.

Так-то, ничего хорошего увидеть в квартире я и не ожидал, но, признаюсь, зрелище меня ошеломило. Я судорожно огляделся по сторонам, ища того, кто все это устроил, затем метнулся к стене, намереваясь проверить соседние комнаты — и тут не столько рассмотрел, сколько угадал, как на футоне что-то изменилось. Снова воззрился на ученицу мудан — а та, распахнув глаза, смотрела теперь на меня. Головы не поворачивая — лишь скосив взгляд. Но явно зная, куда его направить.

Она