Фантастика 2024-2 - Елена Владимировна Петрова

– Той, которую волкулак задрал? – надо же, ему и об этом рассказать успели. – Теперь верю, что он и в правду на тварь с вилами кинулся. Только из-за чего он вдруг на новиков моих бросаться стал?

– Я его оскорбил, – ответил парень, который, наконец, встал на ноги. Он пытался бодриться, как-то странно кособочился. Оставалось надеяться, что я ему ничего там не сломал. – Брякнул, не подумав, вот он меня и вызвал.

– И ты дал себя побить, Михаил? – снова спросил мытарь.

– Так вышло, – потупился тот. – Недооценил.

– Олег, – повернулся ко мне человек наместника, и пристально посмотрел на меня. Взгляд его мне сразу не понравился: какой-то уж слишком цепкий. И глаза желтые, мелкие. – Я приношу извинения за своего воина. Как мне стоит его наказать?

– Не нужно его наказывать, я не в обиде, – пожал я плечами и только тогда упрятал засапожник обратно за голенище. – В другой раз осторожнее будет, не станет людей задирать почем зря.

– Слова достойные воина, – кивнул боярин. – Я соболезную твоей утрате… И так понимаю, что в Васильевском тебя больше ничего не держит. Завтра мы уезжаем в Брянск. Не хочешь отправиться с нами и вступить в новики?

– Благодарю за честь, боярин Сергей, – мне оставалось только скромно потупиться. – Но я не воин, я лекарь, как и моя мать. И я собираюсь продолжать ее дело. Мне очень лестно, что ты лично зовешь меня в дружину, но я не готов бросить старую жизнь.

Он снова посмотрел на меня, прищурился, отчего его глаза превратились в совсем уж еле заметные щелки. Похоже, боярин мне не поверил. А вот следующего вопроса я не ожидал, а когда услышал его, то почувствовал, что меня пробил пот.

– А где ты научился так драться? Видно, что здесь приложил руку опытный воин. Тебя кто-то учит?

– Нет, боярин Сергей, – помотал я головой. – Твой новик прав, он действительно недооценил меня.

– Значит так, – мытарь вздохнул и продолжил. – Если все-таки решишься, приходи в дружинный дом и попроси новика Михаила, чтобы отвел тебя ко мне. И да, мне хотелось бы, чтобы вы выпили мировую и между вами не было никакой обиды. Эй! – повернулся он к хозяину харчевни и гаркнул. – Мировую этим достойным отрокам!

Не прошло и пары мгновений, как принесли целую крынку пива. Он посмотрел на нас, приложился и сделал несколько больших глотков, после чего сунул сосуд в руки Михаилу. Тот тоже отпил и передал мне. Я взболтнул горшок, в котором оставалось никак не меньше трети пенного напитка и залпом выпил. Перевернул, стряхнул последние капли на землю.

Побитый новик протянул открытую ладонь, и мне не оставалось ничего другого, кроме как пожать ее. Из вежливости он пригласил меня за стол к остальным дружинникам, но я отказался, сославшись на то, что у меня есть другие дела.

Интерес толпы к нам постепенно угас, люди опять разошлись, то тут, то там снова послышались веселые крики. Рядом со мной остались только приятели, которым, похоже, не терпелось задать мне несколько вопросов.

– Ты где так научился? – спросил Паша, посмотрев на меня каким-то новым взглядом. – Мы и моргнуть не успели, как ты на этого парня набросился, на землю завалил и добил.

– Раньше ведь в драках тютя тютей был, а тут как орел на добычу кинулся, – вторил ему Ромка.

Я задумался – стоит ли рассказывать друзьям о тренировках. Потом подумал, вспомнил о том, как парни, не размышляя, похватали какой-то хлам и бросились мне на выручку, и решил, что да.

По крайней мере, предложить им присоединиться к себе я могу. Во-первых, они показали себя верными товарищами, а во-вторых, мне ведь все равно нужны будут люди. Да и хотелось забрать с собой какой-то кусочек деревенской жизни что ли. Не бросать все вот так.

– Я расскажу, – решился, наконец, я. – Но завтра. Приходите к обеду на наше… На мое подворье. Там и обсудим.

– Нет уж, давай-ка выкладывай, – не терпящим возражений тоном потребовал Павел.

Я сделал шаг вперед, положил руку ему на плечо и зашептал на самое ухо:

– Не могу. При чужих не могу. Это тайна. Когда мытарь с дружиной уйдет, тогда и обсудим. Хорошо?

– Хорошо, – он, наконец, смирился.

– Иди, тебя Сашка ждет, – я кивнул на девчонку, которая стояла у входа во двор харчевни теребя пояс платьица. – Перепугалась, наверное. Да и мне с Машей поговорить нужно.

Маша ждала меня чуть в стороне. Я подошел к девушке, попытался ее обнять, но она тут же отстранилась. Похоже, что восторга парней по поводу моей победы в драке она не разделяла.

– Дурак! – сказала она, покачав головой. – И что с тобой не так вдруг стало? С чего бы ты вообще на него набросился?

– Пойдем, – ответил я, протянув ей руку. – Поговорим в стороне ото всех. Сейчас все на празднике веселятся, им все равно не до нас.

И мы двинулись в сторону холма. Я мерно перебирал ногами и смотрел на носки своих сапог, которые уже успел перепачкать дорожной пылью. А ведь только сегодня натер их толстым слоем свиного смальца, чтобы блестели.

Маша ничего не спрашивала, только шла рядом и держала меня за руку. А я вел ее к источнику у дуба и не знал, что буду говорить. Когда мы присели на лавку, девушка попыталась снова прильнуть ко мне, но я отодвинулся, оперся руками о колени и выдохнул.

– Что-то случилось? – спросила она, бросив на меня взгляд, полный непонимания. – Нет, я знаю, конечно, что у тебя все очень сильно поменялось… И то, что с твоей матерью произошло, Олежа, это просто ужасно! Тебе тяжело, но мы поможем… И я, и ребята, и отец, если надо будет.

– Случилось. Мне надо тебе кое-что рассказать.

Я посмотрел на девушку. Только что на ее лице было участливое выражение, но вот она прищурилась, и в глазах мелькнуло подозрение. Теперь Маша сама уже отодвинулась на дальний конец лавки.

– Что случилось? – дрожащим голосом спросила девушка, и на мгновение мне показалось, что в уголках ее глаз заблестели слезы. – Ты меня разлюбил?

Вот ведь женщины… Лишь бы все на свой счет воспринять.

Как же тяжело это, но ведь и разговор на потом не отложить уже. Да если и отложить, тянуть бесконечно не получится, а чем позже она узнает, тем больнее ей будет. А причинять боли Машке мне совсем не хотелось.

– Мне придется уехать из Васильевского, – сказал я. – И скорее всего, я не вернусь.

– Почему? – только и спросила она.

А я не