Уполномоченный - Иван Владимирович Булавин

- Началось, - сказал он, - серебро далеко?

- В стволе патрон, - всё тем же едва слышным писком сообщил Охрименко, - кобуру расстегнул, с предохранителя снял. Я же выстрелить не смогу.

Он дёрнулся, словно хотел убежать, но Иванов успел схватить его за рукав.

- У тебя дрянь какая-то была, коли уже.

- Аааа? Понял, - прапорщик начал действовать осмысленно и полез в карман разгрузки.

Призрак появился внезапно, просто вырос из-под земли в десятке метров от них и нанёс удар. Это был уже не просто страх, тошнота и головная боль, а заодно ощущение чужого присутствия у себя в голове. Оба не устояли на ногах, повалились на землю, но Иванов каким-то краешком сознания отметил, что прапорщик успел воткнуть иглу себе в толстую ляжку.

Больше ничего осмысленного в голову не пришло. Руки крепко сжимали обрез, заряженный серебром, но направить его на чёрную фигуру и нажать на спуск он не мог. Более того, в голове как-то сама собой возникла мысль, что хорошо бы эти стволы приставить к своей голове. Руки даже начали движение в этом направлении, но он как-то сумел их обуздать.

А призрак всё н успокаивался, тьма в виде длинных щупалец прикасалась к ним, всё более подчиняя себе. Перед глазами появился образ Ольги, что бежала к нему, прижимая к груди ребёнка. Бежала быстро, спасаясь от смерти, но не могла до него добежать, кричала, звала на помощь, а он, отец, не мог защитить своё дитя. Руки с обрезом снова начали подниматься, и снова стволы поворачивались к его собственной голове… Он должен… Что должен? Должен спасти её! Как? Да просто отдать призраку себя. Жизнь за жизнь, он должен, он отец…

Стволы упёрлись в подбородок, указательный палец пытался нащупать спуск. В этот момент на обрез легла пухлая рука Охрименко.

- Осади, Миша, - сказал он странным голосом и забрал оружие из ослабевших рук. – Иди сюда, чёрный, Ку-клукс-клан за тобой пришёл!

Два выстрела прогремели один за другим, где-то рядом что-то вспыхнуло, раздался громкий вой, при этом видения исчезли, но нервная система, как струна, натянутая сверх всякого предела, просто выключилась, свет в голове погас и разум Иванова прыгнул в спасительное забытье. Тело его что-то чувствовало, кажется, его куда-то волокли, даже свет фонарика сквозь веки пробивался. Но он пока не мог воспринимать окружающую действительность.

Потом его отпустили, точнее, просто бросили на землю. Именно на землю, а не на голые камни проклятой долины. Мягкая трава, запах почвы и прохлада. Кто-то большой плюхнулся рядом и некоторое время хрипло дышал. Потом этот кто-то, в перерывах между вдохами выдавил:

- Тяжёлый ты, Мишка… как… как мешок с говном, прости господи.

- Артём? – Иванов не узнал собственный голос.

- Ага, я… всё, можешь расслабиться, вышли мы.

- Вышли?

- Ну, призрака я убил, - Артём говорил всё медленнее, и вряд ли виной тому была усталость. – А потом сам пошёл и тебя потащил, а ты… видать, жрёшь много.

- На себя посмотри. А мешок мой?

- Обнаглел в край, мент поганый, ещё и мешок ему… да здесь, вон, в ногах лежит. И обрез тоже там… где-то… наверно…

- А призрак один был?

- Что? А, нет, не один. Потом ещё пара появилась. Но я уже вынес и тебя и шмотки. А сюда не идут, боятся чего-то. Короче, мы в безопасности, отвали и не мешай отдыхать.

С этими словами прапорщик Охрименко, крепко вштыренный наркотическим зельем, повернулся на бок и заснул. Иванов же, хоть и был полностью вымотан, нашёл в себе силы распаковать спальники и запаковать в один себя, а в другой – своего напарника. Спать на земле – занятие сомнительное. Выставлять часового было не под силу, да и никто здесь не появится, близость призрака гарантировала отсутствие других тварей, в том числе и двуногих.

Сделав всё необходимое, он просто закрыл глаза, а когда открыл их, было уже светло. Где-то рядом возился Артём, ноздри защекотал запах дыма. Костёр?

- Пожрать приготовить решил, - сообщил прапорщик. – К обеду думаю дальше двинуть. Ты как сам?

- Голова немного болит, - сказал Иванов, прислушавшись к ощущениям.

- Есть такое, - согласился Артём, - у меня тоже.

Он обернулся и осмотрел товарища. Сделал какие-то выводы и, хмыкнув, вернулся к приготовлению пищи.

- Не понял? – настороженно спросил Иванов. – Что-то не так?

- Всё так, Миша, всё так, - Артём вздохнул и объяснил: - ночь эта даром не прошла, ты как будто постарел лет на десять, седины прибавилось, глаза красные, руки дрожат.

Иванов посмотрел на свои руки. Дрожат, и это заметно. Оставалось надеяться, что пройдёт со временем.

- Я так вижу, - продолжал Артём, - призрак этот, чёрный, как папуас в сварочной маске, на твоих нервах оттоптался коваными сапогами. Мне-то полегче пришлось, но тоже…

- А как всё прошло?

- Ну, поначалу он просто на психику давил, страх накатывает волной и непонятно даже, что тебя пугает, страшно и всё. Потом он начал какие-то образы подкидывать, я уже шприц вогнал, да он так и остался в ляжке торчать. Всё мне то жену покажет, то детей, но как-то неубедительно. Хотя внушало. Теперь-то понимаю, что он