Выжить, чтобы умереть - Сергей Станиславович Юрьев

иссякают желания, как подступает небытие, как уязвимы сильные духом и крепкие телом. Все кончается, в том числе и жизнь. А имеет ли смысл то, что не вечно? Ничто не вечно, а значит, ни в чем нет смысла. Идите прочь. – Он снова улегся на каменную плиту, давая понять, что разговор окончен, закрыл глаза и начал постепенно уменьшаться в размерах.

– Идем, пока не передумал. – Анна потянула командора за рукав, торопливо пытаясь обойти «постамент» Сфинкса с той стороны, где свисал его хвост.

– Нет. Не может быть, чтобы все было так просто… – Матвей попытался остановить ее, но было поздно.

Под ее ногами разверзлась черная бездна, она повалилась вниз, потянув за собой командора. Тот ухватился свободной рукой за первое попавшееся. И только через мгновение сообразил, что его пальцы сжимают хвост Сфинкса, который тут же резко дернулся и раскрутился, словно праща. Пальцы соскользнули с мягкой рыжей шерсти, и через мгновение принцесса и командор уже летели куда-то, рассекая густой серый туман. Матвей подтянул к себе Анну, обхватил ее талию, и она крепко вцепилась в его плечи.

Обрывки беспорядочных мыслей и чувств переплетались друг с другом, восторг и страх сливались воедино, но то ощущение обреченности, что они испытали в первое мгновение полета, вскоре исчезло без следа. Это был именно полет, а не падение! Вскоре стих ветер, бивший им в лица, и клочья серого тумана уже не проносились мимо, беспорядочно и стремительно, а величественно плыли рядом, как подобает настоящим кучевым облакам.

– Закрой глаза, – шепнул Матвей.

– Зачем?

– Хочу сделать тебе сюрприз… – Какой?

– Не скажу.

– Не надо. Что ты можешь? Дворец хрустальный возвести или шалаш построить? Мне все равно…

– Все равно?! Может получиться и райский сад, и каменная пустыня… Тебе все равно?

– Нет… Но давай все делать вместе. Вон там пусть появятся зеленые холмы… – Там, куда она указала, облака расступились, и под ними действительно появилась гряда холмов, покрытых хвойным лесом.

– А за ними пусть будет озеро, огромное, глубокое и чистое, правильной овальной формы.

– Почему овальной?

– Потому что я назову его Зеркало Принцессы.

– Тогда эти холмы пусть будут Командорскими.

– Хорошо. Пусть будут.

Они летели все дальше и дальше, рисуя в своем воображении бескрайние долины, дремучие леса, величественные горы, нанося на карту своего мира очертания океанов и поднимая из их пучины острова. По долинам неслись стада бизонов и табуны диких коней, в чащобах таились хищники, в океанах неспешно двигались косяки рыб. Их лица обжигал жаркий ветер пустынь, а уже через мгновение они стряхивали с ресниц иней, рассекая морозный воздух заснеженных долин, а потом после долгого полета рухнули с небес в высокую мягкую траву, расцвеченную ромашками и васильками…

Глава 30

Многие ошибочно полагают, что все планеты Лиги Окраинных миров появились в результате Игры. Многие, но далеко не все. Несколько десятков миров были заселены выходцами с Земли в незапамятные времена, и на прародине человечества о них просто забыли. Планеты, пригодные для жизни землян, – не такая уж и редкость. Причем ни на одной из них не было обнаружено ни собственной цивилизации, ни форм жизни, стоящих на пороге возникновения разума. А вот следы деятельности исчезнувших разумных существ встречались и встречаются практически повсеместно. Причем говорить о каких-либо техногенных катастрофах, которые привели к их исчезновению, не приходится. Многие цивилизации исчезли не только до овладения атомной энергией, но и даже до изобретения колеса. Нет там даже следов войн и разрушений. Прекрасно сохранились города, многие из которых отличаются необыкновенно совершенной архитектурой, произведения искусства, библиотеки. Возможно, когда мы раскроем тайну письменности хотя бы одного из этих миров, человечество узнает, как можно прожить короткую и счастливую жизнь, а затем исчезнуть без мук и лишений – в свой срок.

Диего Гарсия. Предисловие к «Атласу исчезнувших цивилизаций», Фабрика, 2900 год

Над ухом протяжно гудел шмель. Он явно заблудился в стеблях травы и теперь шел на посадку, чтобы слегка передохнуть и снова отправиться на поиски выхода. Но, похоже, место для посадки он выбрал не самое удачное, и когда Матвей провел ладонью по щеке, ему пришлось снова взлетать и теперь уже мчаться напролом сквозь зеленые заросли. Командор открыл глаза и увидел сквозь пучок осоки, склонившийся над его лицом, голубое небо в паутине перистых облаков. В ноздри ударили давно забытые пряные запахи поздней весны. После окончания училища ему лишь несколько раз удалось побывать на Земле, да и половина срока обучения прошла на Ялте, небольшой планете в сотнях парсеков от Солнечной системы, где были и океан, и каменистая суша, и воздух, но почти не было растительности – только мхи да редкие чахлые кустики с мелкой бледно-зеленой листвой. Да еще и холод собачий…

Может, пора признать: все, что случилось за последние дни, – всего лишь дурной сон? В реальности такая история ни за что не могла бы иметь счастливого финала. Но, возможно, она еще не закончилось… Может быть, то, что происходит сейчас, – очередная ловушка, очередная каверза судьбы, и теперь рядом нет ни шерифа Кассия, ни контр-адмирала Аруги, никого, кто мог бы помочь. Кстати, почему то место называют Лабиринтом? Не было там никакого лабиринта… Была лишь цепочка обстоятельств, и единственным, кто мог помешать ему достигнуть цели, был он сам. Стоило хоть раз потерять самообладание, сделать поспешный шаг, принять друга за врага, а врага за друга – и все… Неумеренность в желаниях вредит вашему здоровью и является угрозой для жизни. Впрочем, ничто в этом мире не безопасно. Всякая жизнь висит на волоске, даже если ее хозяин нежится под ласковым солнцем на мягкой траве.

Даже если все произошедшее было сном, то теперь было бы вдвойне обидно проснуться от воя сирены на лежанке в узком «пенале», вырубленном в скальной породе безымянного астероида – своем спальном боксе на секретной базе Звездного флота.

И шмель улетел… А если бы ему вздумалось вонзить свое жало в щеку или в нос потерявшего бдительность командора, то, пожалуй, и сну пришел бы конец. Эх, насекомое… А ведь могло бы оказать неоценимую услугу: проверить на прочность призрачную грань между несокрушимой реальностью и зыбкой игрой воображения.

Но сон и так постепенно рассеивался, хотя до сих пор, даже на пороге пробуждения, не слишком-то верилось ни в шелест трав, ни в гомон птиц, ни в отчаянную голубизну небес, ни в чье-то, спокойное ровное дыхание у щеки.

Он осторожно повернул голову и увидел, что принцесса рядом,