Меж двух миров - Александр Павлович Быченин

И таки результат не заставил себя ждать… я имею в виду, долго. Где-то минут через двадцать мне показалось, что ствол «калаша» подозрительно заблестел… нет, не как первичные половые признаки у Сигизмунда, а как титановые опилки, пропитанные «мускусом» — но я усилием воли заставил себя не отвлекаться, и ещё через пару минут усугубил эффект: металл уже не просто заблестел, а встопорщился микроскопическими «волосками». А ещё, судя по крайне забавному ощущению, транслируемому Эшу Урсу напрямую мне в мозг, такие же эффекты проявились на обоих «глоках» и «бронеплёнке» в бронежилете! Меня как молнией пронзило от нехорошего предчувствия, но всё, что я успел — это провести ладонью в боевой перчатке по автоматному стволу, убедившись в том, что она очень даже цепляется за «волоски»… и тут подо мной в буквальном смысле слова разверзлась бездна. Опора, как живая, раздалась в стороны и вниз, и я навернулся в нехилую такую яму, уловив краем сознания последний образ, переданный Эшу Урсу. А именно, картинку из глаз (да-да, фигурально выражаясь!) мини-медведа, из которой следовало, что и Вову постигла аналогичная судьба. И это при том, что до его лёжки предательская неньютоновская жидкость не дотягивалась! В смысле, по поверхности. А вот на некоторой глубине от оной — очень даже. Не удивлюсь, если весь остров врат такой. А потом я долбанулся копчиком обо что-то твёрдое, сверху навалилось что-то неприподъёмное… и сознание вылетело из тела, как пробка из бутылки перебродившего игристого.

Глава 6−2

-//-

Где-то в саванне, скорее всего — тогда же

У вас когда-нибудь затекало всё тело, да так, что ни ногой, ни рукой не пошевелить? Да что там руки-ноги, когда даже веки не подчиняются? Нет? А я вот сподобился. Правда, далеко не сразу осознал, а в чём, собственно, дело? Нет, долгого и мучительного пробуждения, как с хорошего похмелья, не случилось — сознание вернулось рывком, вместе с памятью о последних мгновениях перед конкретным попадосом. Ну, помните — яма, копчик на чём-то твердом, а сверху неприподъёмное? Вот и мне по мозгам ударило, да так, что я с хрипом хватанул ртом воздух… вернее, попытался. И как раз тогда и выяснилось, что у меня затекло всё, что только можно, включая межрёберные мышцы и диафрагму. Тут бы мне и преставиться от удушья, но… уже после третьей попытки судорожно вдохнуть подвижность к тушке начала возвращаться — ограниченно, конечно, но вполне достаточно, чтобы лёгкие наполнились живительной смесью газов. А также противной пылищей. Тьфу, м-мать! Да откуда её тут столько⁈ И почему на рёбра давит⁈

Пришлось, сделав над собой дополнительное усилие, кое-как размежить веки. Раза с пятого получилось, но яснее обстановка не стала. Я даже было решил, что и со зрением проблемы — вон, вместо внятной картинки какое-то непонятное пятно, и даже без извечных артефактов! Но потом мозг из ватного состояния перешёл в… стекловатное, блин! Такой мигрени у меня ещё не было, даже когда особенно «жирные» «инфобомбы» рассасывались! Серое вещество как кипятком ошпарило… ладно хоть, очень быстро это ощущение притупилось. Окончательно боль не ушла, но стала хотя бы терпимой. Я бы даже сказал, фоновой. Ну и заодно остальные чувства стабилизировались: стих нестерпимый звон в ушах, да взгляд сфокусировался. В результате я понял, что лежу… где-то, уткнувшись мордой в почву. Если точнее, то левой щекой. Ну и хватанул на вдохе пылищи! И ртом, и носом, от души. Поэтому, кстати, и запахов никаких не чую. Впрочем, не бывает худа без добра — закашлялся, задёргался всем телом, и таки заставил заработать нервную систему в конечностях.

По коже (или под ней, по мясу?) прошлись мелкой наждачкой, но с ошпаренностью мозга это ощущение и рядом не стояло — я даже не застонал. Зато наступило осознание, что я распластан всем телом на довольно ровной и относительно плоской поверхности, раскинув руки-ноги. Один в один витрувианский человек Леонардо да Винчи, тот, который в круг вписан. А прямо подо мной, аккурат под грудной клеткой — «калаш». Он и давит на запасные магазины в почах «разгрузки», а уже те в свою очередь — мне на рёбра.

Что ещё? В левой ладони что-то зажато. «Планшетник»-артефакт? Хорошо, если так. Но пока не проверить — шея не шевелится, чтобы головой ворочать. Впрочем, руки уже слушаются, пусть и с трудом, так что можно — и нужно! — разогнать кровь по жилам. А для начала собрать в кучу грабли, поджать ноги, да перевалиться на спину — неуклюже и с громким кряхтением, но зато успешно! Ф-фух, совсем другое дело! Сор в глаза попал, но это уже детали — проморгаюсь. Главное, ноги в коленях сгибаются, голеностоп тоже работает, так что как минимум я не обезножен. А это уже половина успеха — в случае чего хотя бы передвигаться на своих двоих смогу. Да и руки вроде бы целы. «Калаш», опять же! Да ещё и с боекомплектом! Живём, в общем. Ещё чуток отлежаться — минут пять хотя бы — и можно будет попробовать сесть… сразу, как только кровь в ушах перестанет грохотать набатом.

Ну, что сказать? Получилось! Заодно пододвинул к себе поближе автомат, благо до ремня даже тянуться особо не пришлось, да сунул в левый брючный карман артефакт, автоматически отметив, что тот пребывает в «спящем» режиме. Вернее, мне бы хотелось на это надеяться. А так не исключено, что он накрылся известным местом. С чего бы вдруг? Так мой незапланированный скачок штатным при всём желании не назвать! Однозначно что-то пошло… по тому же самому известному месту. Но я пока что на медитативные техники абсолютно неспособен, слишком уж сенсорика… скажем так — встопорщена. Как иголки у того ёжика, которого половыми органами покрыли. Словесно, разумеется. Ну, или как шерсть на загривке у Сигизмунда, когда он напуган. Я это всем своим естеством ощущаю. Как, почему — даже не спрашивайте. Чую, и всё тут.

С чего решил, что это был именно скачок? Ну… тут ошибиться трудно — местность вокруг на полянку с амфитеатром, силовым куполом и блямбой активной зоны аномалии ничуть не похожа. А похожа она… ну да, на старую добрую саванну! Сухую, трескучую от статики и… пыльную! Трындец какую пыльную, если точнее. И ведь места-то какие! Самое раздолье для бегунов-чита…

Простреленный этой мыслью, я подорвался на ноги,