Пилот на войне - Клим Жуков

М-да.

Потрясающая уверенность в том, что за четыре часа двадцать минут можно выспаться. Хотя тот, кто тогда летал, знает — можно!

Кто дрых урывками по десять минут в ложементе, пока техники заправляют флуггер, в нормальной койке за четыре часа придавит на массу так, что только держись!

Выбравшись на вольный вонючий воздух, я почуял, что начинаю вырубаться безо всяких снотворных. Стимуляторы стимуляторами, но меня только что отпустило. Боевая пружина ослабла, а вместе с ней ноги, руки и голова.

Пока спускался по трапу, засек Сашку Пушкина, который крался куда-то вдоль ряда «Андромед» с кульком в руках и выражением умеренной жадности над обтюратором ПДУ.

К бабе идет? Не иначе. Если и не к бабе, зачем человека беспокоить? Когда такое сложное выражение на лице, не стоит.

А все-таки хорошо, что Пушкин вернулся! Вот только когда успел? Исчез в свою секретную командировку, и тут на тебе — Сашка! Еще одним строевым офицером больше, пусть в И-02, а все равно — у нас. Хоть бы поздороваться забрел, скотина…

Хотя куда? И когда? Мы ж сутки в воздухе. А так подумать: Саша ведь тоже вряд ли скучал, вместе со всей эскадрильей!

С подобными несложными умопостроениями в голове я добрался до койки и там умер, испуская противные запахи.

Следующий день стал продолжением дня предыдущего. С той лишь разницей, что начался, как положено, восходом солнца, а не воплем корабельной трансляции, что, мол, «на корабле утро». Вопль трансляции, впрочем, прилагался.

Мы с Веней вылетели из коек по тревоге и помчались на импровизированный плац. Там уже строилось все наше доблестное авиакрыло. Эскадрильи в две шеренги, комэск правофланговым на шаг впереди.

По плацу вышагивал руководитель полетов Шубин и его зам — Жарков. Оба в полевой форме, оба осунувшиеся и злые.

К ним отчеканил строевой пунктир комкрыла.

— Товарищ эскадр-капитан! Второе Гвардейское отдельное авиакрыло построено! Докладывает командир крыла капитан первого ранга Бердник! — Кругом, руки по швам, ноги, спина и глаза — смирно.

Командиры молча обошли строй, приглядываясь. Когда обход иссяк, Шубин заговорил, помогая себе жестикуляцией и миниатюрным динамиком. Иначе мы бы его не слышали, из-за грохота работающего вовсю космодрома.

— Гвардейцы… Да-а-а! Нечего сказать! Хороши! И это гвардейское авиакрыло! Гордость флота и образец для подражания! Товарищ Бердник, почему гвардейцы в таком виде?!

Дальше он обратил наше внимание на мятую форму.

— Вы что, спали в ней, или как?! — Конечно, спали. Прямо в комбинезонах. А вдруг тревога, а мы голенькие?

Далее — на щетину, грязные ногти, общую нескрываемую немытость.

— У вас, Григорий Алексеевич, пилот ходит вонючий! Вы понимаете? Вонючий! Вы осознаете, что на вас смотрят? Вы пришли на чужую землю и должны являть собой пример! Чистоты, несокрушимости и так далее! Как грани алмазного бастиона! И что я вижу? Гвардеец с когтями, как у орла! Воротнички засаленные до зеркального блеска! Могу поспорить, что изо рта шмонит! У половины асов — перхоть! Что это за гвардеец с перхотью?! Вот такая у нас получается несокрушимость! Разберитесь, товарищ Бердник!

— Есть… разобраться. — Командир обвел нас очень недобрыми глазами.

Каково ему, боевому офицеру, вот такое выслушивать?

— Сейчас, — взгляд на часы, — 8.15 по местному времени. Через час начинается наземное наступление на Керсасп. Армия наносит удар по сходящимся направлениям с плацдармов Бримиш и Хордад. В 8.30 стартует артподготовка с орбиты и силами сухопутных батарей Резерва Верховного Главнокомандования. Цели: космодромы Керсасп-Север и Керсасп-Юг, он же Ардвахишт. В 10.00 взлетают флуггеры и идут на сопровождение частей армии. Таким образом, в 9.49 вам надлежит быть в кокпитах. У меня все. Григорий Алексеевич… — Шубин сделал приглашающий жест, мол, бойцы в вашем распоряжении.

И ушел.

— Ну что? — Бердник покачался перед строем с носка на пятку, кулаки сжаты, в глазах выговор, и еще большой вопрос: с занесением в личное дело или только в грудную клетку? — Почему пилоты Белоконя успели посетить душ перед отбоем, а все остальные нет? А?! Не слышу? Поч-ч-чему валялись в комбинезонах?! Что это за детский сад?! Значит, так. Сейчас нет времени разбираться, но чтобы к вылету все были вымытые, бритые и вычищенные! А то развели тут, понимаешь… партизаны Черного Неба, черт дери! Разойдись!

Андрюша Белоконь молоде-е-ец. Дисциплину держит! Догадался, что начальство обязательно учинит смотр. А мы вот… стоим, краснеем. И бедный батя за нас за всех скопом.

У нас ведь как устроено?

Эскадрилья — двенадцать пилотов. Над ними — комэск. Три истребительных эскадрильи составляют истребительный авиаполк с комполка во главе. И, далее, штурмовики и торпедоносцы в таком же ключе. Разница в численности эскадрилий и пилотов. Ударные полки состоят из двух эскадрилий, но летного состава выходит больше: по три-четыре человека на торпедоносец, по два на штурмовик. Плюс штабная эскадрилья: руководитель полетов, его зам, командир крыла с ведомым, замкомандира с ведомым — шесть человек.

Причем руководитель полетов с замом на боевые не ходят, оставаясь в центре управления полетами (ЦУП), или, в крайнем случае, ходят, но — в стыковке с «Асмодеями».

Это стандартная организация авиакрыла тяжелого авианосца. По сути, авиадивизия из трех полков. Отличная, гибкая структура, с вековым опытом применения.

Но война внесла коррективы.

Второе ГОАКР на практике «подправили» следующим образом: Шубин ушел на место Валентина Макаровича Тоцкого, погибшего в рейде на Фелицию. Тогда снаряд угодил в ЦУП, убило всех, включая зама — кавторанга Вертлюгина. Таким образом, комкрыла стал Бердник — комэск И-03, а заместителем Шубина — Лемешев, командир истребительного полка.

Но голод на офицерские кадры случился такой, что Бердник фактически остался в боевом расписании И-03, хотя формально эскадрильей командовал старший лейтенант Владимир Титов. Попробуй выведи из состава такого вояку, как Бердник, да еще с ведомым! Что от эскадрильи останется, учитывая боевые качества «стюардесс»? Четыре калеки: Титов с Оршевым, да два Синяка.

В результате: Румянцев прикрывает комкрыла, то есть вроде бы в составе штабной эскадрильи, хотя оба приписаны к И-03. А Лемешев совмещает должность зама руководителя полетов и комполка, то есть летает на боевые вместе со всеми.

Налицо бардак в истребительной секции. А что делать?

Я это не просто так рассказываю. А чтобы не возникало закономерных вопросов. Например, каким чертом вы там вообще занимались? Импровизациями, мои осведомленные. Вынужденными импровизациями.

Ну что же…

Приняли душ, переоделись, сели в кокпиты, ждем.

Чего ждем?

Как и все эти дни: последнего и решительного, чтобы сразу и вдребезги всех победить.