"Фантастика 2025-30". Компиляция. Книги 1-31 - Алексей Валерьевич Шмаков

но я сумел сохранить княжескую лавку за дядей. Мое сознание покинуло меня, махая ручкой. Молодая трава, утоптанная во время боя, стремительно приближалась к моей физиономии. Всё-таки шмякнулся.

***

Пробуждение было радостным. Тело будто парило в облаках. Я лежал на кровати, обмотанный бесчисленным количеством материи. Будто в коконе, будто в сетях паука.

Что-то слишком часто я оказываюсь в забытье. Смоленск – негостеприимный город.

– Очнулся, бóлезный, – прошуршал нежный и ласковый голос.

Я повертел головой в поисках источника звука. Небольшое помещение, в котором я находился, было похоже на обиталище любителя гербариев. То тут, то там развешены на сушку разнообразные травы. Запах в домике стоял непередаваемый, казалось, что от густоты аромата можно повесить в воздухе любой металлический предмет. Бревенчатые стены украшены разнообразными письменами-рунами. Большая печь, у которой я лежал на низкой кровати, пылала жаром. Тусклый свет из слюдяных окон проникал сюда будто нехотя, с опаской. Возле противоположной от меня стены, стояло несколько столов с травами. Возле одного из них стояла старушка в темном балахоне. Она подошла ко мне с миской в руке и наклонилась, протягивая блюдце к моему рту.

Влажная субстанция вошла в глотку и обожгла внутренности. Старушка зажала мне нос своими крючковатыми пальцами, заставляя еще сильнее открыть рот в попытке хватануть воздух. Остаток жидкости она резким движением влила не поморщившись.

Я даже закашлять не успел, как она убрала руки и одарила меня щербатой улыбкой. Лицо старушки было испещрено морщинами. Такое ощущение, будто ей лет этак сто-двести. Столько морщин на квадратный сантиметр кожи я не видел никогда. Сухой сморщенный нос, глубоко посаженные глаза и тонкая линия губ довершали образ древней бабки.

По телу разлилась сладостная нега. Не знаю, чем меня напоили, но действие у этого снадобья расслабляющее.

– Кто ты, старушка? – поинтересовался я.

– Для тебя, иномирец, я сейчас лекарь, – донеслось от нее.

Знахарка, значит, она. Странно как-то. Вроде старушка, которая годится мне в «пра», в десятом колене, бабушкой, а голос, словно у молодой девчушки – звонкий, нежный.

Стоп! Она меня назвала «иномирцем». Я внимательно вгляделся в старушку, задумчиво посматривающую на меня. Что она имела в виду под словом «иномирец»?

– Почему я иномирец? – с напряжением в голосе спросил я.

– А кем еще называть того, кто занял чужое место в этом мире? Ну, хочешь, буду тебя называть переселенцем?

– Не понимаю, о чем ты говоришь, старая…

– Да все ты понимаешь, – бабка стукнула меня по лбу деревянной миской.

– Ай, больно же! Чего драться-то сазу? – я потер пострадавшее место.

– А это, чтобы не думал со мной шутки шутить, – мило проворковала знахарка.

– Да я… – угрожающе поднятая миска заставила меня придержать язык.

– Вот! Так-то, дружок, – довольно осклабилась старуха, – Вроде обычная деревяшка, – она посмотрела на миску, – а такая полезная вещь в доме. И снадобьем напоить можно, и уму-разуму научит.

А бабушка-то с юморком. Надеюсь, она не ку-ку. С психами тяжело иметь дело. И все же, если она знает, что я попаданец, то, возможно, я не первый «иномирец», как она выразилась.

– Как звать-то тебя, бабушка? – не прилично как-то разговаривать, не зная имени.

– Так лекарем и кличут, – с улыбкой пропела старушка.

Вот как с такими людьми общаться? Ни на один вопрос не ответила нормально.

– Ладно, не хочешь говорить мне про иномирцев – как хочешь. Имя свое не называешь – не важно. Но сказать-то можешь, где я нахожусь? – я начал закипать.

Бабка сдвинула брови. Примерилась миской для нанесения очередного «разумления», но, все же, передумала.

– Ладно, языкастый, уболтал, – кивнула сама себе старуха, – иномирцы частенько бывают у нас. Они сповадились вселятся в слабые тела, чтобы дать им новую жизнь. На Ладоге даже есть один из ваших. Лет двадцать назад объявился. Живет в лесу, лечит людей. Он даже предсказывал что-то. Так его чуть не удушегубили, беднягу. А знаю я это все, оттого, что я жрица Карны, – она сделала паузу, но, не увидев в моем лице проблеска разума, закатила глаза и продолжила, – это богиня, которая решает когда, в каком месте и в каком обличии душа снова начнет свой жизненный путь от зарождения до смерти.

– Следовательно, как ее жрица, ты знаешь о том, чья душа в каком теле находится. А как ты это узнаешь у богини, я так понимаю, ты не скажешь?

– Хм, – бабка снова посмотрела на миску, – а хорошо так умишка прибавилось.

– А этот, – я проигнорировал ее шпильку в свой адрес, – иномирец, который на Ладоге. Как его найти?

– На юге озера спросишь лекаря Метика, там все его знают, – проворковала старушка.

– Спасибо большое. А звать как тебя?

– У жриц Карны всегда одно и то же имя – Карна.

– Спасибо, бабушка Карна, – я, лежа, как мог, изобразил поклон.

– Спи уж, вежливый вьюноша, – хмыкнула старушка, – сейчас настойка моя начнет действовать.

Не знаю, что там в этой настойке она намешала, но вырубился я моментально.

Глава 14

Смоленск, лето 826 г.

Проснулся я резко и с какой-то бодростью в теле. Оглядевшись по сторонам, понял, что нахожусь не там, где засыпал. В открытое, украшенное узорами со славянскими мотивами, окно доносились звуки городка. Храп лошадей и окрики дружинников ни с чем не перепутаешь. Я лежал на кровати с резной спинкой. Белоснежные покрывала и мягкие пуховые подушки говорили о богатстве. Давно я в таком комфорте не лежал.

Странно, я вроде бы после схватки с Кулябой очнулся в лачуге со старушкой, которая жрица Карны. Или же это был сон? Не понятно.

Слева от меня открылась дверь и вошла Милена с подносом с завтраком. Визг девушки чуть не лишил меня барабанных перепонок в ушах. Ее неподдельная радость меня потешила. Совладав с эмоциями, из-за которых она чуть не уронила содержимое подноса, Милена бережно опустила поднос на прикроватный столик и прыгнула на кровать, целуя мои лоб, нос, губы, щеки. Девушка от радости пыталась обнять меня и удушить в объятиях.

– Ларс, я так рада, что ты очнулся, – провизжала девушка, восстанавливая дыхание.

– Я тоже не расстраиваюсь от этого, – промычал я, сдерживая стон от потревоженных ран, спрятанных под многочисленными бинтами.

– Прости меня, что я обижалась на твою грубость, я больше не буду.

О чем это она? А, это она о том, что я отвечал ей невпопад, когда решил наплевать на историю. Кстати, надо будет определится с планами на ближайшее будущее с учетом изменения планов.

Пока я размышлял о планах, Милена щебетала и посвящала меня в последние события. Оказывается, после