"Фантастика 2025-27". Компиляция. Книги 1-25 - Андрей Соболев

class="p1">– Этот треклятый дождь без конца и края, и мы не знаем, как его прекратить. Весь технический отдел уже с ног сбился, пытаясь докопаться до причины. Мы перепробовали все возможные способы, модуль рабочий, полностью, мы перебрали его с нуля по нескольку раз, но он всё равно не хочет отключать этот чёртов дождь. Ты когда-нибудь попадал в ситуацию, когда выдираешь вилку из розетки, а телевизионная панель продолжает работать? Нет? А я сталкиваюсь с таким каждый день: даже отключённый модуль погоды продолжает раз за разом создавать новые потоки дождя. Ты хоть представляешь, каково это – каждый день врать людям, говорить, что всё будет хорошо, видеть в их глазах надежду и знать, что она обречена? Мы не можем починить Систему… мы не можем…

Старший Техник схватил себя за волосы, подошёл к окну и затих. Вергилий внимательно следил за моей реакцией, но я застыл с открытым ртом, с трудом пытаясь переварить услышанное. Спустя некоторое время Костя отпустил свои всклокоченные волосы, повернулся к нам с сильно измождённым выражением лица и сказал уже более спокойно:

– Система умирает, Стил, а вместе с ней и люди. В-вот, что происходит. Ты это хотел услышать? Мы не можем понять, что случилось с погодным модулем, не можем выяснить природу страшных головных болей и не знаем, почему именно сейчас и откуда взялись эти Кукловоды. Только в одном мы уверены – всё это как-то взаимосвязано.

– Поэтому ты здесь, Стил, – добавил Вергилий. – Я решил ввести тебя в курс дела потому, что ты глубже всех увяз во всём этом. По непонятным причинам на твою голову сыпятся все обломки умирающей Системы, как ты верно выразился. Я уже достаточно изучил тебя за это время и знаю, что ты никогда не остановишься и не успокоишься, пока не переворошишь все осиные улья по обе стороны центрального шоссе. Я не забыл о твоём состоянии и повреждённом разуме, но по стечению обстоятельств именно ты видел Кукольника, говорил с ним, прошёл через все круги ада, и, похоже, именно тебе предстоит разобраться с этим. Что бы я ни думал о твоём поведении или болезни, но судьба Системы сейчас важнее всего, и она находится в том числе в твоих руках, понимаешь? Вот почему так важно найти Кукольника как можно скорее и почему ты нужен здесь и сейчас.

С каждым его словом я всё отчётливее осознавал масштабы ужаса, нависшего над нашей Системой и над всеми нами. Я вдруг представил, как она может рухнуть в любой момент, и невольно вздрогнул от такой мысли.

– А что с этими людьми? – потухшим голосом спросил я. – О которых говорили по новостям, с головной болью, много таких?

– Много… – буркнул Костя, бросая мимолётный взгляд в мою сторону.

– Достаточно, Стил, чтобы начать действовать незамедлительно, – подтвердил Хранитель.

– Их можно вылечить или как-то помочь? – заранее зная ответ, спросил я.

Костя печально помотал головой.

– Всё, что мы можем, – это лишь избавить их от боли… навсегда.

– Но как же так? – запротестовал я. – Вы хотите сказать, что я вёз этого человека в башню только ради того, чтобы он умер здесь? Но почему? Почему нельзя просто вывести его из Системы, позволить ему проснуться?

– С такой зашкаливающей нейроактивностью? Это н-невозможно, – ответил старший Техник. – Прости, Стил, но попытка освободить сознание в таком состоянии тоже погубит его, только умрёт он в ещё более страшных муках.

– Но, но… – Я отказывался верить в то, что услышал.

– Прости. – Константин развёл руками.

Вергилий решил поддержать Техника и добавил:

– Те, у кого достаточно средств, оплачивают убойную дозу блокираторов и выбирают для себя жизнь растений, медленное увядание, с постепенным отмиранием клеток мозга. Было у нас пару таких. Так отчаянно умоляли сохранить им жизни, что расставались со всеми своими богатствами ради медленной, зато безболезненной кончины. Кстати, Плотников, у нас такие ещё остались в живых?

Техник в это время о чём-то призадумался, сильно нахмурившись и склонив голову.

– Плотников!

– А, да, что? – очнулся Костя.

– Я попросил узнать, остались ли у нас ещё люди на блокираторах синаптических связей?

– Да-да, сейчас. – Плотников послушно открыл Консоль, забегал пальцами по воздуху и через минуту выдал ответ: – Да, господин Хранитель, остался один, последний, и сидит на них уже очень давно, но его средств хватит ещё надолго.

Вергилий посмотрел на Техника, поморщил лоб, о чём-то размышляя, машинально почесал подбородок и повернулся ко мне.

– Стил, я знаю, что вы ещё не восстановились после вчерашнего ранения, поэтому хочу поручить вам с напарницей небольшое задание. Поезжайте к этому человеку и избавьте его, наконец, от страданий, – сказал Вергилий и повернулся в сторону Техника: – Костя? Передай «Фениксу» его адрес.

– Вы хотите, чтобы я отключил больного, неподвижного человека? – нахмурился я. – Похоже, вы все издеваетесь надо мной.

– Я хочу, чтобы ты своими глазами увидел это, ощутил всю тяжесть нашего положения.

– Но разве он не заплатил за такую жизнь?

– Заплатил, – без тени сомнений ответил Хранитель. – Но после сегодняшнего инцидента мы не можем больше рисковать

Я ничего не ответил. Я не хотел, да и не мог больше говорить. Мне только вспомнились недавние слова Кости, и как же он оказался прав – боль забирает всё. Мне ли этого не знать. Она забирает всё, высасывает тебя, опустошает, подчиняет себе и ничего не оставляет взамен. Хотя нет, она оставляет звенящую пустоту внутри, которую сама же пытается заполнить собой. Бурным потоком боль омывает всё внутри, бьётся истерикой в висках, она уничтожает тебя. Истязает… С каждым приступом, с каждым незримым уколом что-то внутри тебя ломается, всё человеческое начинает трещать по швам, нежные струнки доброты рвутся и хлещут тебя своими тонкими оборванными концами. Сначала уходит любовь к людям, к родным, к самому себе, а потом и к самой жизни. Затем твою одинокую обитель покидают последние стремления и мечты, а следом приходит оно – желание покончить со всем этим раз и навсегда. Сначала оно слабое, чуть заметное, словно едва уловимый аромат холодного бриза в знойный тень, но оно уже там, начинает подтачивать тебя, подчинять, заставляет думать лишь о нём, о далёком морском береге, где ты бы мог избавиться от этой пытки и найти покой. Потом приходит страх. Ты боишься жить, умереть, да всего на свете, но больше всего ты боишься, что эта боль никогда не уйдёт, не выпустит тебя из своих мучительных объятий. Ты начинаешь страшиться своих мыслей и желаний, что в один прекрасный день не устоишь перед соблазном избавиться от вездесущей