Один ленивый мальчик - Александр Бельский

А теперь посчитай. Двое детей и шесть, нет, восемь взрослых убили, чтобы запечатать тайной этот так плохо скрытый клад, да ещё детей положили так, чтобы уж наверняка навести на кладку тайника. Всё это сокровище в погребе едва ли столько стоит, сколько составил бы выкуп за этих десятерых. Зачем? Поверь, при всей кровожадности бунтовщиков и разбойников, они не будут уменьшать свою добычу без причины. Они набрали скота, причем брали только самых лучших и дорогих животных, и необычайно большой полон. Никогда раньше я не видел столько пленных в угоне, но даже так — перебить десять человек полона слишком дорогое удовольствие, разве что их боги зачем-то требовали жертву. Но — жертву! Ни один бог не возрадуется Потерянным душам! И за убитых ТАК обязательно будут мстить! Да что там, их объявят вне закона для всех, словно «Водяных преступников» — осквернителей колодцев.

Нехти отхлебнул из тыквенной бутыли пиво, глянул на свой кулак с тремя отогнутыми пальцами, отогнул четвертый и продолжил:

— Дальше: зачем нашим начальникам было сюда отправлять ТАКОЙ отряд? Я почти уверен, что это вовсе не придумка господина конюшен и коменданта. Пернеферу хороший командир, я давно его знаю и был рад, когда его назначили комендантом Кубана. Скорее всего, он получил такой приказ — отослать сюда только твоих джаму, а вот уже меня, с моим выжившим в ущелье десятком, и поводырей собак он добавил по своей воле. Откуда, хотелось бы мне одним глазом узнать, пришёл такой приказ?

В-пятых — мне непонятен писец Минмесу. Я знаю жреца Саи-Херу. Тот, несомненно, жрец-херихеб из храма Гора, владыки Кубана, и, несомненно, знаком с писцом тем и знал его раньше. Но я-то вот не ведал до этого похода достопочтенного Минмесу и даже не встречал его в Кубане! Пусть я больше времени проводил в пустыне, а не в крепости, но всё же знаю там почти всех. Заметь — он рассказал нам о забытом и проклятом князе Юга и том, как он сам оказался связан с этим делом, хотя, я уверен, рассказал далеко не всё, что мог бы и что нам было бы полезно, но поведал все только после давления госпожи из края Ибхут и твоего приказа. И нам ничего не известно — где был он и что делал всё прошлое царствование, а это больше десятка лет! Он очень непонятен, странен и опасен, вот что я думаю о нем, писце этом. Он, несомненно, глаза и уши, но вот чьи? И вот — именно он оказывается в нашем отряде!

В-шестых — дикие негры и, главное, сама их госпожа. Я не сомневаюсь, что она воистину старшая пяти кланов. Тур подчиняется одному её взгляду мгновенно, а уж таких великих воинов, как он, я хотел бы иметь только по свою сторону строя щитов. Значит, не простой она человек. Да и то, что она древней крови, говорит само за себя. И в том, что в их земле голод и бедствие — я тоже почти не сомневаюсь. Но вот что именно сама старшая отправится со столь малым караваном за едой — не верю. Думаю я, что она великая колдунья с великой властью над людьми и духами, старшая та, и думаю, что не связана она с бунтом и теми разбойными неграми.

Но вот с Потерянными душами, кажется мне, не так всё просто. Пока я вижу так, что именно из-за них она здесь, и вижу её великое опасение. Боюсь, она знает и предвидит о них много страшного, и её цель — победить это непотребство и, главное, найти и погубить колдуна или колдунов, творящих это злое и запретное чародейство. Я чую, что она не случайно оказалась ночью на нашем пути с Туром. И кажется мне после ночи этой, что Тур обучен биться с Измененными. И бъётся с ними уже не первый раз. Хотел бы я её спросить, но боюсь… Колдуна сердить — жизнь коротить, сам знаешь. А вот тебе она сказать может. Какая-то между вами связь, это видно, какое-то предназначенье в вашей встрече. Ты спросил бы у нее, командир?

— Я и сам с ней хочу поговорить и поговорю. Она обещала растолковать мой сегодняшний сон, уж больно он странный. Заодно и попытаюсь разузнать побольше. Ну а ты, Богомол, что думаешь?

— Не думаю. Знаю. Следы. Сюда пришло два отряда. Один — разбойники, со скотом и пленными. Второй — тот жрец или семер, про которого я говорил, и его охрана. В охране все — добрые воины, но не все — воины пустыни. Не знаю, с кем пришел колдун, но, скорее всего, это именно он ушёл с семером. Разбойники расходились тремя отрядами. Один со скотом, второй — с пленными. И третий, маленький, всего пятеро их, идущих в отряде том — с колдуном и семером. И ещё. Отряд семера уходил с грузом большим, чем пришел. Хотя и прибыл тоже с поклажей на ослах. Но на обратном пути ослов стало больше.

— И ещё одна странность, — сказал Богомол, подумав, — так выходит, что колдун полагал, что будет два умертвия, отожравшиеся на шести связаных пленниках. Но его планы порушил воин тот, большой негр. Почему в умертвие не превратили именно его? Такой Проклятый точно перебил бы всех связанных и справится с ними нам могло и не удасться.

Хори задумался. Что-то начало складываться, но он боялся спугнуть неоформившуюся мысль, и молодой неджес начал неторопливо рассуждать вслух, раскладывая услышанное и надуманное по полочкам:

— Как-то непонятно мне. Тем разбойникам сильно повезло с мятежом. Скажи мне, десятник, и ты, Иштек — отчего случаются в этих землях бунты? Я слышал о подобном и раньше, и кажется мне, что мятежи тут приключаются намного чаще, чем в Абу. Неужели тяготы столь непосильны, а жизнь под рукой Великого дома столь тяжела, тяжелей, чем для крестьян в Черной земле? Это не мятежные слова, я и вправду не понимаю, поскольку не знаю жизни здесь.

— Ну и вопросы у тебя, отец мой! Я — нехсиу, но я давно связал свою жизнь с армией Та-Кем. И рассуждаю как солдат, но понимающий нехсиу и маждаев. Помнишь, я сказал, что часто случаются набеги деревень друг на друга? Некоторые кланы враждуют поколениями. Если посчитать, то никто не в прибытке, лишь обиды плодятся и множатся. Как тебе сказать? В Куше и