"Фантастика 2025-52". Компиляция. Книги 1-20 - Борис Владимирович Романовский

— Так, все что произошло, только для слуха его императорского величества. Я переговорю с адъютантами Алексея Николаевича, который был сражен шальной пулей противника во время рекогносцировки, осматривая неприятельские позиции. И все офицеры запомнят это как «отче наш», и даже покажут место несчастного случая. Нам не хватает только слухов, в которых разъяренный постоянными отступлениями армии, великий князь вульгарно застрелил командующего в кабинете.

Теперь выдавая свою версию случившихся событий, Евгений Иванович внимательно посмотрел на Плансона — чиновник вел корейские дела, и вместе со статс-секретарем Безобразовым был деятельным помощником наместника по Маньчжурии. И тот сообразил моментально, куда клонит его патрон — никаких дам и кинувшихся защищать их добродетели стареющих рыцарей, дело вызвано сугубо действиями командующего Маньчжурской армией с его постоянными отступлениями. И недоброжелателей у покойного Алексея Николаевича среди генералитета хватает с избытком, особенно среди тех, кто по его вине претерпел обидные для карьеры поражения.

— Случай прискорбный, но даже генералу, бывшему военному министру, не стоит называть великого князя щенком, нельзя забываться и оскорблять. К тому же его императорское высочество получил контузию, а оные всегда делают человека «не в себе», и подобные действия легко могут быть спровоцированы словами или обстановкой.

Ссориться с командующим войсками гвардии и столичного военного округа адмиралу Алексееву было совсем ни к чему, а потому наскоро подготовил второй вариант, объясняющий его спонтанный выстрел.

— Я немедленно переговорю с его императорским высочеством, и постараюсь объяснить ему всю пагубность подобных поступков, —

Вот теперь в голосе адмирала Алексеева прорезался металл. Он не сомневался, что когда генералитет узнает, как именно умер бывший военный министр и командующий Маньчжурской армией, то отношение к династии в целом, к неподсудности великих князей, из вполне терпимого и лояльного станет негативным, а такие вещи моментально чувствуются.

Кто из генералов захочет, чтобы его по собственной прихоти застрелил поручик, пусть даже гвардейский и флигель-адъютант его императорского величества. Вернее, тем более, что флигель-адъютант и к тому же великий князь. Император Николай Александрович не может не понимать, что такой проступок, дискредитирующий всю правящую династию, немедленно вызовет ответную реакцию всего генералитета, который начнет защитные для себя действия, так как спускать подобные действия кому бы только ни было, категорически нельзя. А подобных случаев было множество, и немало два императора уже поплатились своими жизнями, затронув интересы гвардии, да и третий мог бы не взойти на престол, если бы офицерство поддержала бы генеральская фронда во главе с Милорадовичем.

Да и двадцать лет тому назад генерал Скобелев мутил что-то с народовольцами, вот его вовремя сообразили убить, хватило решимости у правящего Дома. К тому же у заговорщиков уже была создана целая военная организация с десятками офицеров, и числом больше, чем было у «декабристов». Не хватало только знамени, а имя «белого генерала» было весьма популярно не только в народе, но и в определенных кругах. В то, что генерал умер на проститутке, пригласив ее в меблированные комнаты, в сей казус Алексеев не верил категорически — именно так обстряпывают дело, когда в ход пускают яд. Потому и в слова княгини Гагариной Евгений Иванович не верил ни на грош — женщина такое же оружие в руках любых заговорщиков, которые ее явно использовали как инструмент, чтобы вызвать конфликт между командующим армией и великим князем. И этим дамам соврать как глазом моргнуть, заплакать еще проще — слезы тоже оружие, а искренние ли они, или нет, тут даже жандармский следователь не разберет. К тому же Алексеев был закоренелый холостяк, и повидал всяких дам, прекрасно знал, как они ловко интригуют, используя для своих целей мужчин, и прекрасно знал, что крокодилы тоже плачут, когда хотят сожрать свою жертву.

— С великим князем я немедленно переговорю, соберем консилиум врачей, который признает его невменяемым от полученной контузии. Проведут экспертизу умственных способностей, признают ненормальным и увезут в Россию. А там за границу, на курорт, пусть несколько лет нервишки подлечивает. А с княгиней Гагариной сам поговорю, «по душам», поспрошаю, кто ее надоумил генерала и великого князя между собой стравить, и почему она ко мне сразу не обратилась, а побежала жаловаться. Не верю я бабьим слезам, особенно на войне, я стреляный воробей, меня на мякине не проведешь. Как юлить начнет, сразу увижу, а уж опосля…

В принципе Евгений Иванович был благодарен «сестре милосердия», что как в шахматах фактически «убрала» с «доски» значимую «фигуру». Но вот интриговать за его спиной, даже кому-то из влиятельных персон еще не позволено. А то так и против него самого подобное действие сотворят, тут «нос по ветру» постоянно держать надобно. А потому надо немедленно выявить настоящего организатора, а для этого барышню поспрошать с пристрастием. Если не захотят сами ему послужить, то у него маньчжуры есть для всяких грязных дел, что сами хунхузами являются, и много таких строптивцев жертвами нападений этих разбойников стали. И никакого шума не поднялось — края тут дикие, и не такое порой случается…

Знаменитые разбойники в Маньчжурии во время войны использовались всеми враждующими сторонами. И даже до нее — про «безобразовскую клику» ходили нехорошие разговоры в столице, и не только в ней…

Глава 25

— Риск есть, и большой, Роберт Николаевич, вся надежда только на то, что Эссен успеет возвратиться, и нам не придется проводить повторную демонстрацию у Вей-Хай-Вея. Радиосвязь великое дело, и в будущем, причем недалеком, оно себя покажет. И если бы сейчас мы имели в Мукдене достаточной мощности беспроводной телеграф, и на кораблях такие же установки, то не было бы вот таких выходов в море. Пока мы просто вынуждены прикрывать снующие между Шаньдунем и Квантуном миноносцы. Но да ладно, дела вроде идут как надобно, надеюсь, что выход в море обойдется без очередного столкновения, благо Объединенный Флот отправился в Сасебо, а путь туда и обратно не близкий — на пять суток, и еще неделя потребуется, чтобы «раны зализать», да боеприпасы с углем загрузить. А вот тогда они за нас возьмутся с удвоенной силой, а нам и ответить нечем, погреба пустые. Хорошо хоть снаряды с «Чин-Йена» вполне пригодные оказались.

Матусевич вздохнул — после сражения у Дальнего порт-артурская эскадра оказалась в крайне плачевном состоянии. И все из-за того, что двенадцатидюймовые