Как пятое колесо - Дмитрий Сысолов

Единственный, кому, по большому счёту, не досталось задачи, был Старик. Он явно меньше других рвался ввязываться в это дело, но, видя решительный настрой остальных, нехотя согласился участвовать. Во-первых, он предложил часть своих бойцов. Но не штурмовые группы, а, например, временно заменить моих ребят на блокпосту у кольца. «Вот у тебя бойцы и высвободятся» — так и сказал. Так же он предложил своего посредника на переговоры. Как независимого и беспристрастного. Так же обещал помочь Марго с приёмом детей. Привезти кровати, матрацы, мебель и так далее. Рябково на это всё было куда более богато, чем то же Большое Чаусово.

В общем, хорошо посидели. Плодотворно. И даже я слегка успокоился. А действительно, чего это я всполошился? Ну сменилась власть в Откормочном, меня это напрямую не касается. Да, контролировать это всё надо, но идти войной за чужие интересы... Сам не знаю что на меня нашло. Эмоции. Нет, правильно я всё-таки решил с ребятами посоветоваться. Правильно. Как будто у меня своих проблем мало, надо ещё и в чужие залезть.

Так что в анклав я вернулся почти спокойным. И постарался успокоить всех остальных. Нет, бойцам Немца повышенная готовность, это не обсуждается. А вот всем остальным — заниматься своими делами. Разберёмся без вас. Каждый должен выполнять именно свою задачу и не особо глядеть по сторонам. Тогда будет порядок.

Вроде всё получилось. Детишки успокоились и начали расходиться. Только Кирза, Кобра и Бэтмен упрямо остались, явно желая поговорить.

– Что у вас опять? — чуточку устало спросил я.

– А что с гвоздевскими делать?

– С какими гвоздевскими? С Пастухом, что ли? И теми тремя парнями, что с ним Гвоздя тащили?

– Не только. Ночью, уже под утро девчонки пришли. Старшие. Из тех, кто Гвоздя поддерживал. В основном, они, как раз, на работах и впахивались вместе с ним. Они боятся. И архаровцев Кабана боятся, мало ли чего им в голову взбредёт. Изобьют, изнасилуют... И того, что при новой власти им может места не найтись. И жмуровцев тоже. Те вообще отморозки.

– А жмуровцы в Откормочном уже появились? — быстро спросил я главное.

– Да. Немного, правда. Трое или четверо всего. Но они ходят такими королями, будто это теперь их земля. И девчонок цепляют... Вот и сбежали.

– Много пришло?

– Семеро. Но мы думаем, что это только начало. Начнут эти там свои порядки наводить, так побегут массово.

– Мда, ситуация... — принимать ближников Гвоздя не особо хотелось почему-то. Вот, вроде, самые старшие, самые активные, но ведь чужие! Хотя, если так посудить, то все мои когда-то чужими были. Принимать надо. (Старших особенно!) Но осторожно... — Короче так... Бегунов принимать. Но кучковаться им всем вместе не давать. Раскидывать по разным углам. Завхоз там толковый есть?

– Да. Кара. Правой рукой у Гвоздя была.

– Её к Горынычу отправить. Он завхоза к себе хотел. По животноводству там есть кто?

– Да почти все... Я же говорю: это те, кто хотел работать, а работать приходилось...

– Возьмёшь себе пару-тройку девчат в помощь, — перебил я Кирзу. — Ещё кого-нибудь к Кошаку на пасеку отправишь. Если с детьми кто возился — отправите к Марго на курсы повышения квалификации... И так далее. Короче, делите их, чтоб тонким слоем по всему анклаву размазывались, и нигде своей диаспоры не создавали. Это понятно?

– Но почему? Они же знают друг друга. Сработались между собой. Зачем делить-то?

– Так надо! — веско произнёс я, пытаясь вызвать свой «грозный» взгляд, дабы прекратить пререкания. И, похоже, получилось! Девчонки переглянулись и, торопливо свернув разговор, чуть ли не бегом вымелись из комнаты.

Глава 33

И жизнь потекла своим чередом. О нет, она вовсе не была радужной и спокойной, скорее наоборот. Столько головняков у меня не было раньше никогда. Всё-таки, за время моего отсутствия анклав разросся, считай, более чем вдвое. Я и с полутора сотнями-то едва справлялся. А тут почти четыре! И должен честно признаться — это было явно больше, чем я мог справиться. По крайний мере, на настоящий момент. Вот и приходилось мне дробить эти сотни, выделяя из них практически автономные модули, над которыми я осуществлял только самое общее руководство.

Ушел десяток человек с Горынычем в Малиновку. Подкинул и без того подчиняющегося мне чисто номинально Кошаку ещё несколько человек, доведя его группу до трёх десятков. Разросся до двадцати восьми человек интернат Русалки. Полтора десятка сотрудников доктора Лизы (и пара десятков больных) тоже в моем руководстве не особо нуждались... Вот и уже сотня, считай, в минус. Но и управление оставшимися почти тремя сотнями детей меня захлестнуло с головой.

Фразы, которые я до этого слышал в описании жизни Князя или Гвоздя на посту лидеров, стали применимы и ко мне. Я про те фразы, которые: «Спит по четыре часа, ест на ходу и даже сидя на горшке успевает пару докладов прочитать». Все это «призрачное счастье» я теперь ощутил на собственной шкуре. И не могу сказать, что мне это особо понравилось. Я словно атлет, взявшийся за неподъёмный для него вес. Рву жилы и работаю на износ.

И этого всё равно не хватало! Я не справлялся. Приходилось искать решения, буквально на ходу создавать новые службы и инструменты, способные хоть как-то облегчить мне управление такими массами детей.

Например, таким незаменимым инструментом стала диспетчерская, занявшая со временем весь первый этаж моего дома (бывшего магазина). Ее прообраз уже существовал и до этого, но там обязанности двух телефонисток ограничивались только работой на коммутаторе телефона. Теперь же в штате диспетчерской десять человек! И пусть половина из них это мелкие стажёры — посыльные и гонцы, а вторая половина сплошь девчонки, но вот перечень задач диспетчерской теперь куда как впечатлял.

Для начала всё та же связь. Но теперь в диспетчерской кроме телефонного коммутатора так же стояла одна из самых мощных раций анклава с хорошей внешней антенной, способная дотянуться пусть не и до Тюмени, но, по крайней мере, до всех городских анклавов. (Ну, у которых б,ыли подобные же рации). А также пара маломощных переносных. Для связи в пределах самого СНТ. Кроме того, как уже было сказано, рядом с девчонками дежурили мелкие мальчишки (семи-девяти лет), готовые по одному только слову