Хранитель солнца, или Ритуалы Апокалипсиса - Брайан Д'Амато

Лизуарте пробралась обратно.

— Похоже, все в порядке, — сообщила она.

— Клево, — сказал я.

Успокойся, Джед.

— Отлично. — Они с Мареной опустили Туалет на груду мешков с песком у меня за головой. — Немного назад. Голову повыше. Вот так. — Лизуарте поместила мою голову в кольцо и закрепила его комками пластилина. — Не жмет?

— Нормально, — буркнул я.

Испанский сапог. Типа берет.

— Можете сосредоточиться?

— Безусловно.

— Итак, начинаем, — произнесла Марена, и я попросил, чтобы она еще раз провела тестирование. Все согласились. Она помедлила, прислушиваясь к голосу в своем наушнике, и сказала: — Таро шлет привет.

В Стейке он и команда протокола передачи сознания передавали ей вопросы и оценивали показания моих реакций.

Я тоже поприветствовал коллег.

— Время Т минус двадцать секунд, начинаем запись, — заговорила Лизуарте.

Она прикоснулась к своим наушникам, и магниты у меня на голове ускорились до максимума, что сопровождалось прерывистым усиливающимся гудением. Я через карликовую дверь разглядывал экваториальный звездный пейзаж. Крохотным мазком на Козероге горела комета Иш-Чель.

— Начали, — приказала Лизуарте.

— Итак, Джед, — произнесла Марена. — Первый вопрос. Факториал девяти.

— Секунду. Триста шестьдесят две тысячи восемьсот восемьдесят.

— Какой сегодня день?

— Двадцатое марта две тысячи двенадцатого года, — сказал я. Мы называли наш день Д Чумовой пятницей, но на самом деле он выпадал на другой день недели. Это сбивало с толку. — 1 Земной Жабы, 12 Темного Яйца. И в…

— Хорошо. Что в новостях?

— Запущен крупный проект. Все безнадежно больные люди во Флориде, в числе которых около восьми тысяч детей, делают прощальные ролики на видео. Их поместят в большом музее.

Опа, Джед. Не говори об умирающих детях. Она же мать. У Макса все в порядке, но все же. Подобные вещи вызывают беспокойство. Только неудивительно, что у меня это вырвалось, я сегодня просмотрел пару роликов. Из дурацкого чувства долга. И то, что я увидел, мучило меня. Страдания малышей могли бы выжать слезу из самого Джо Сталина. Я сменил тему.

— Штаты… ммм… скатываются к тоталитаризму китайского типа, — сообщил я. — На каждом углу блокпосты. А вчера принят Закон свободы, согласно которому контроль над вооруженными силами сосредотачивается в руках исполнительной власти. — Марена ничего не ответила, и я продолжил: — Дело в том, что различные подразделения военных стреляли друг в друга, что принесло в пять раз больше жертв, чем сама атака, поэтому… практически это прекращает действие habeas corpus.[507]Многие подумывают о переезде в Швецию. Очередь на переливание крови все еще огромная, поэтому в Тампе и Майами почти каждую ночь беспорядки. Запретная зона официально объявлена национальным памятником. Теперь здесь самая большая в мире карафа.

— Что это такое?

— Город мертвых. Некрополь. Навсегда закрытый.

— Хорошо. Абуджа — столица какого государства?

— Ммм. Нигерии?

— Калейдоскоп по буквам.

— К, A, Л, Е, Й, Д, — произнес я. — Э-э… О, С, К, О, П.

Она не говорила, правильные я даю ответы или нет (что, впрочем, не имело особого значения), медлила, прислушиваясь к кому-то в Стейке.

— Ну что ж, все нормально, — наконец сказала Марена.

Мои извилинки прошли контроль. Еще немного, и их содержимое устремится через квадрильоны планковских единиц пространства и времени[508]со скоростью один фут в наносекунду. Но я, конечно, на пути не буду ничего чувствовать или воспринимать — не больше, чем ощущаете вы, делая телефонный звонок, когда ваш голос цифруется и передается в космос, а потом отражается от двух спутников и его слышат на другом краю Земли.

— А теперь еще раз пробежим по заданию, — предложила Марена.

— Валяй.

Я должен был помнить об этих правилах, даже если опухоли образуются на ранней стадии… Забыл сказать о побочном эффекте загрузки: мозг 9 Клыкастого Колибри подвергнется такому сильному гамма-облучению, что в течение года у него разовьется серьезная форма рака. Мы рассчитали, что у меня будет около восьми месяцев, чтобы освоить игру и отправить эту информацию в двадцать первый век. А потом…

— Начали, — сказала она. — Тринадцать?

(26)

— Прежде всего, приспосабливаться к их порядкам, — ответил я.

— Точно, — одобрила Марена.

Мы решили, что самое главное — даже если я, оказавшись в теле 9 Клыкастого Колибри, запутаюсь и растеряюсь — не паниковать и позволить возобладать навыкам ахау (его манере двигаться, жестам). Потом, когда я вернусь в парилку, спальный дом или гарем — почему бы и нет, — у меня будет время передохнуть и собраться с мыслями.

— Двенадцать?

— При необходимости назвать дату извержения, чтобы повысить свои котировки.

Если я лажанусь, все пойдет наперекосяк и ситуация станет опасной, следует произнести речь, которую заготовили мы с Майклом. Я предскажу извержение Сан-Мартина через шестнадцать часов после восшествия на престол. Дескать, над нами нависла страшная угроза и я единственный, кто сможет спасти народ от надвигающейся тьмы. Мы написали довольно приличный ч’оланский стих, которым очень гордились.

— Одиннадцать.

— Держись за свою команду, и все будет хорошо, — сказал я.

Когда ритуальное действо закончится и я возьму бразды правления в свои руки, мне придется тесно сойтись с людьми из своего окружения. «Вы, как главарь мафии, — поучал меня Майкл, — должны действовать через нескольких подчиненных. Если что-то произойдет — зайдете в тупик, не сообразите сразу, как себя вести, — они вам подскажут и помогут выработать нужную тактику». Мы с ним репетировали много всяких фраз: «Скажи мне, тому, кто выше тебя, что думаешь о X» или — если спросят меня о чем-то — «Как бы ты, который ниже меня, поступил в мое отсутствие?»

— Десять.

— Научиться игре в девять камней и сыграть партию.

Я должен разобраться, как они играют с девятью бегунками, и по возможности воссоздать игру, записанную в Нюрнбергском кодексе. Если мне это удастся, то я, вероятно, узнаю, что произойдет 12/21/12, а команде Чокулы даже не придется играть заново. Они будут руководствоваться моими записками.