Карт-бланш - Света М.

— Прости, — хмыкнул Абаси. — Унижать тебя приказами пойти и извиниться перед Блэком я не буду, сам должен решить, надо это тебе или нет, а вот твое участие в разных сомнительных организациях пора заканчивать, не на пользу тебе это.

— Но дед!

— Цыц! Если бы ты был ответственным, если бы к твоей работе не было нареканий, то я в твои игры не стал бы вмешиваться, а так… Запрещаю! А теперь ступай к себе и подумай обо всём.

* * *

Из трех претендентов, выбранных Броком, на встречу пришли двое. Один, узнав о сути работы, отказался сразу, а вот второй…

— Мистер Блэк, я бы взялся тренировать бойцов Аврората, но боюсь, что мистер Скримджер будет мне не рад, — шало улыбнулся Калеб Уайт.

— Знаком с ним? — спросил Брок, оглядывая бойца, который нравился ему всё больше и больше, напоминая чем-то Таузига.

— Даже слишком хорошо, — дернул плечом Уайт. — Он мой дядя.

— Сработаться не сможешь?

— Да мне-то что, если деньги хорошие.

Скримджер уже заканчивал работу и собирался домой, когда в его кабинет сквозь стену, переваливаясь с боку на бок, вошел здоровенный барсук и голосом Блэка надиктовал координаты и велел поднимать жопу и аппарировать срочно. Оказавшись рядом с указанным баром, Скримджер вошел внутрь и сразу увидел Брока и Локи, которые сидели за столиком с еще каким-то мужиком.

— Здаров, служба, — Брок, заметив Руфуса, махнул ему рукой. Тот подошел, поздоровался и повернулся к третьему.

— Калеб, — прошипел он, — какого хера!

— Тихо-тихо, — Брок придержал Скримджера, усадив его на стул рядом с собой, — я нашел тебе инструктора.

— Да никогда и ни за что! Его мать меня убьет, если ее детка поцарапается на территории Аврората, — передернулся Скримджер, нрав у Карен был такой, что не приведи Мерлин никому.

— А если ее детку отправят на магловскую войну? — хмыкнул Брок. — Но я не предлагаю тебе его зачислять в боевое подразделение, возьми инструктором.

— Как ты его вообще нашел? — возмутился Руфус.

— Не поверишь, случайно, — ответил Брок, невинно улыбнувшись. — И вообще, или он тренирует твоих девочек, и они становятся теми, кем и должны быть — слаженным боевым подразделением, которое умеет решать любые задачи, или они в один не прекрасный день встрянут так, что тебе придется их хоронить. Понимаешь?

Калеб с удивлением наблюдал за своим новым знакомым, который так легко разговаривал с его дядей, перед которым сам Уайт трепетал.

— Да понимаю, конечно, — кивнул Руфус. — Хорошо, я возьму его. Слышишь, племяш? Но при одном условии…

— Маме ни слова! — Калеб поднял руку, словно клялся, а Руфус отвесил ему подзатыльник.

— Жду тебя по вторникам и четвергам на авроратском полигоне в шесть вечера, будешь гонять моих охламонов.

— Хорошо, дядя, — кивнул Калеб и вышел из бара.

— Так, а я предлагаю продолжить вечер у нас дома, — Локи, не влезавший в разговор, отсалютовал бокалом с виски, выражая согласие, а Брок продолжил: — И ты, Руф, не расскажешь, как ты прощелкал такого спеца, как твой племянник.

Глава 57

Культивирование признаков, талантов и умений иногда приводит к катастрофическим последствиям. Об этом стоило бы помнить всем представителям волшебных семей, но, увы, некоторые в своем стремлении закрепить какой-нибудь талант переходили черту. Именно это и случилось в семье Блэков. Берсерк — не просто красивое слово, это состояние, которое, если вдруг, не приведи Мерлин, пришло в юношестве, безвозвратно корежило психику. Родители Беллатрисы Блэк так гордились боевыми умениями дочери — истинная Блэк, эталонная, что попустили ее стремительное погружение в эту бездну, от чего она сошла с ума, став практически неуправляемой. Она жила боем, дышала им, она была почти непобедимой, но при этом проблески сознания, когда она приходила в себя и могла оглянуться и проанализировать свои поступки, были слишком короткими, чтобы она успевала остановиться. Выдав ее замуж и сбыв с рук, родители думали, что муж, свекр и брат мужа смогут справиться с ней. Но стало только хуже. Они восхищались боевым безумием Беллатрисы, не понимая, что она проваливается в него все глубже и глубже. Еще и Темный Лорд внес свою лепту, посылая сумасшедшую женщину в рейды. Привело это закономерно в Азкабан.

Азкабан — ужасное место, забирающее силы, истощающее и физически, и морально, убивающее душу. Беллатриса постарела так, как не должна была. В ее роскошных смоляных кудрях появились серебряные нити седины, могучее блэковское здоровье подорвалось от постоянного холода и скудного питания. Дементоры, регулярно курсирующие вдоль по коридорам между камер, исключали даже малейшую надежду на то, что она сможет выплыть из того безумного марева, в котором пребывала. Она даже не в полной мере осознавала, где находится и что с ней происходит. Безумный хохот, переходящий в такие же рыдания, и редкие минуты затишья, когда она скулила, свернувшись в углу камеры в калачик.

Для тюремного целителя устроить освидетельствование для миссис Лестрейндж было несложно. Сначала он обратился в Мунго к целителю Тикки.

— А, Робертсон, — поприветствовал его Янус, заметив в дверях, — заходи. С чем пожаловал?

— С вопросом. Понимаю, что это не совсем к тебе, но посоветоваться не помешает. Заебался я…

— Плохо себя чувствуешь? Неудивительно, сколько лет ты работаешь в Азкабане?

— Третий год, — ответил Бен.

— Третий, но если учесть общий фон, то можно считать год за пять как минимум, — кивнул Янус.

— Да, наверное, ты прав, но устал я не от этого. Как считаешь, правильно ли держать в Азкабане сумасшедшего?

— В смысле? — не понял вопроса Тикки.

— У нас сидит сумасшедший, вернее, сумасшедшая. Причем ее такой посадили, об этом есть отметка в ее личном деле.

— И кто это? — спросил Янус.

— Беллатриса Лестрейндж, — ответил Робертсон. — Совершенно сбрендившая баба. Мой предшественник в ее карточке писал, что такой ее и привезли. Она визжит, орет, смеется, плачет, а потом сидит несколько суток в углу, даже есть не встает. А потом по новой. Вот я и подумал, правильно ли это, она же не понимает…

— Ее, если мне не изменяет память, за Лонгботтомов посадили…

— Ты прав, за них, но я считаю, что ее нужно было закрыть в палату в твоем отделении.

— И что ты хочешь? — спросил Янус, которому всё это тоже не нравилось. К невменяемым волшебникам не должно применяться такое же наказание, как к остальным, они нуждались в лечении, а не в наказании. И даже если миссис Лестрейндж осудили правильно и она была на момент вынесения приговора вменяемой, то если сейчас она больна и нуждается в лечении, то следовало ее перевести из Азкабана.

— Может,