Мрачново - Степан Александрович Мазур

На крышу багажника вскочила рыська, и мяукнула так, как умела только она. По рысиному. Но ухо кота тут же этот импульс уловило. Он замер… и на него тут же набросились демоны, втаптывая в землю.

— Так проживи же одну из этих жизней со мной! — заявила Машка.

И всадник апокалипсиса перестал бороться.

На этот раз с земли поднялся уже не дух, а простой кот, с облезлым хвостом. Маленького росточка и совсем без сил. Но рысёборотень без раздумий бросилась к нему и заключила в объятья. Потому что лучшего кота в мире для неё просто не существовало.

— Было бы счастье, а несчастье помогло, — философски добавил Даймон, проезжая в кузове у этой картины.

Не то, чтобы демонёнок вдруг записался в наблюдатели. Но заметил он и кое-что другое. Не только все грызуны вели себя нормально в лесу. Но и деревья вдруг перестали лупать глазами. И кусты успокоились. Ягоды на них замолчали. И никто уже не кидался орехами.

Проезжая мимо подсолнуха на полянке под кровавой луной, демонёнок готов был поклясться, что видел его где-то раньше. Рядом с ним же теперь рос ананас и капуста. И рой пчёл пролетел над ухом, но не атаковал, а устремился обратно, к мамке-матке. Чтобы поняла и простила.

Наругала, но приняла.

Силы Ядвиги таяли. распадалась зелёная армия, уменьшаясь в размерах на глазах. Теряла духовность, душевность и человечность. Вскоре рядом остались только стойкие грибы, всё прочее распалось на семена.

Но на полянку явился Сатана. И заявил, что и с грибами они легко, если не разрушат, то хотя бы завоют мир. К полянке с ним вышел лишь один из всадников. Армагедоныч.

Над ним даже нарезал зубастый вертолёт, словно присматриваясь, тот это хозяин или нет. А когда убедился, что лик учёного-исследователя изменился, вертолёт закричал:

— Ноу-у-у! — и ринулся на таран, как обречённый на смерть камикадзе.

Но Артур Гедеонович только рот открыл и вертолёт тот проглотил не жуя. Всё-таки он — Голод. И, как любая инфляция, всё рано или поздно съест.

Так что нечего и привязываться.

Демоны, однако, взяли Голода в кольцо. Сатана закричал на них, но те ответили лозунгами, растяжками и кричалками. Каждая из которых так или иначе сводилась к тому, что творчество, а не катаклизмы должны двигать прогресс вперёд.

И только на благо этого прогресса теперь каждый рогатый и безрогий работать будет. А война, мор и смерть — это мелочи, с которыми объединённые силы Земли на раз разберутся, как только вместе одолеют Голод.

Черепушкина порядком уменьшилась в размерах. Но Голод стал только сильнее. Пчёлы дезертировали, и никто её больше не подкармливал. А Голод ещё и издевательски сытно рыгал вертолётными лопастями.

Но тут на поляне запахло жареным.

— Что это за божественный запах? — невольно спросила Ядвига почти человеческим голосом, воровато оглядываясь. — Где эта ангельская еда? Неужто раем запахло?

Из кустов вдруг выскочили Блоди и Иветта, и в один прыжок засунули ей в рот немалую порцию хорошо прожаренного бифштекса. Зубы Черепушкиной тут же сомкнулись и начали жевать против воли разума.

Иногда тело бывает умнее. Знает, чего именно ему требуется.

Еда, например.

— Ангелов на прожарку не было. Но этот шашлык тоже хорош, — ответила Блоди. — Он из гусязавра. Мясо диетическое. Вреда не принесёт. Без крови.

— Ага, кровь мы уже всю выпили, — кивнула подруга-вампирша.

— Но я веган! — воскликнула Черепушкина, только жевать не переставала. — То есть медоед. То есть ничегонеед!

Но при этом она жадно глотала кусок за куском.

— Хватит уже бороться с собой, Ядвига! — заявила Блоди. — Там целый гусязавр в деревянном блюде тебе приготовлен. Пукс постарался с прожаркой велл-дан. Просто возьми и нормально покушай. Сразу все дурные мысли и отступят.

— А мне? — за спинами вампирэсс жалобно взвыла Шар-Лотта. — Хотя лучше шоколадку.

И тут ей в руки один из демонов сунул шоколадный батончик.

— Жуй скорей, — пролепетал рогатый. — Я за чревоугодие ответственный. Но провиант выдают не охотно.

Голод закричал и скорчился от боли. И это был единственный всадник Апокалипсиса, которого поборола любительница сладкого в ночи.

Следом за падением последнего, уменьшились и грибы. Теперь Адовы точно знали, на какой полянке можно собрать урожая на всю деревню.

Армагедоныч вскоре пришёл в себя. Но ещё несколько дней доставал из зубов лепестки лопастей и плевался машинным маслом. Есть ничего не мог, даже похудел немного. Он ещё долго ощущал внутри присутствие Кашкина. Даже разговаривал с ним временами. Правда, потом прошло.

Переварился, наверное.

А пока на поляне плевался Сатана. Ядвига вдруг рванула к гусязавру на сверхпоздний ужин. И пока не уменьшилась в размерах, до самого утра ела мясо.

Ей казалось ей, что ничего вкуснее в жизни она не пробовала. По крайней мере, с той поры, как избрала путь вегана, точно. А теперь навёрстывала упущенное.

Менялись у Ядвиги и мысли. Не скакали больше из крайности в крайность. О природе заботиться не в ущерб себе нужно, потому что человек — это такая же часть природы, как и животные, растения и прочее, прочее. Ну, и нелюди — тоже.

Гармония, на самом деле, в равновесии сил, а вовсе не в отказе от всего. А то ведь, вон, как получается, даже овощи звереют, и сама она в чудище превратиться может запросто.

Теперь сытая Черепушкина во всём будет баланс соблюдать. Где-то морковку съест, а где-то и бутерброд с колбасой. Вот только сейчас голод уравновесит гусязавром, и больше никаких крайностей. А то так и до самого Апокалипсиса докатиться недолго.

Утром сытая и довольная Ядвига завалилась спать. Но перед тем спустилась в подвал Агаты Карловны и включила рубильник. Во всём Мрачново тут же дали свет.

Это всё уже видел наперёд Сатана, поэтому спорить с поражением не стал, только подошёл к банши за консультацией и уточнил:

— Ну, я тогда пропаду на пару дней. Под пальмой там полежу. Или, может, на Северный полис рвану и историю Мары узнаю. Откопаю корни, так сказать. Ну, перед новым Апокалипсисом надо получше подготовиться…. Через десять лет, тогда, да? Как и договаривались?

— Конечно, конечно, — ответила ему брэйнмастер, но перст подняла, как и бровь. — Но Адовым теперь негде жить. Разберись перед тем, как уйти. Будь хорошим мальчиком… Даже зло способно творить добро.