Вероломный бог - Кэмерон Джонстон

палец пульсировал, и на кончике осталась кровь, хотя ранка уже затянулась. Круг свежих защитных знаков посреди комнаты обрамлял кристаллическое ядро, и нацарапаны они были моей кровью, но еще не активированы. Кровь – мощнейшее средство для управления магией, но меня это беспокоило – как по мне, даже использование собственной крови слишком близко к кровавому колдовству.

Сквозь разбитую дверь дунул ветер. Ставни задрожали на петлях, и весь дом стонал и скрипел, содрогаясь от неспешного приближения бога. Усиленные чувства подсказали, что до его появления всего пара минут.

Я исследовал свою память, пытаясь выяснить, что со мной произошло, и обнаружил зияющую страшную рану, мертвую зону, где выжжена часть мозга. Я зажал губы рукой, содрогаясь от ужаса. Вместе с этой крошечной частью были сожжены и разрушены пути многих тысяч мыслей и связанных с ними воспоминаний, и теперь я уже не такой, как прежде. Я искалечил и уничтожил Эдрина Бродягу, и вместо него появился кто-то новый. Я крепко сжал дрожащую левую руку, теперь понимая, что это признак грубого и поспешного самоуничтожения.

Каким-то образом я знал, что следует делать. В полубессознательном состоянии я опустил руки в круг и активировал ряды защитных знаков, куда включил и те, что установил на складе Арканум. От шипения рассеявшейся магии волоски на руках встали дыбом. Грубой силы в этой работе было больше, чем мастерства, но, по моему опыту, мастерство обычно переоценивают, и, если ударить по морде лопатой, эффект не хуже, чем от шикарного меча.

Круг защитных знаков черпал силу из кристаллического ядра и передавал ее внешней защите склада. То был последний бросок костей, больше из моего изломанного тела ничего не извлечь. Я обмяк, лицо стало липким от пота, а рубаха прилипла к спине.

Не зная, чем заняться дальше, я исследовал содержимое маленького мешка. В нем лежали две стеклянные бутылки со сломанными печатями, вместо экзотического спиртного в них болталась какая-то бурая жижа. Наверное, я собирался дать сукиному сыну бутылкой по башке, а потом бросить против него самую крепкую стену ветра. Что ж… если не доверяешь сам себе… а, насколько я себя знаю, я приготовил какой-то жуткий сюрприз.

Я был готов ко всему, но не собирался умирать как нищий пьяница, захлебнувшись блевотиной, поэтому применил немного аэромагии, чтобы сдуть с себя пот, жир и кровь и избавиться от вони немытого тела. Я выплеснул застывшую грязь в дверь, а потом расправил драный плащ и пятерней зачесал волосы назад, наведя некое подобие порядка.

Я шагнул в защитный круг, кожу жгло и кололо словно иглами. Крепко сжав Расчленитель, я повернулся к двери. Мой свирепый нож источал едва сдерживаемый раздраженный голод. Я поднял стеклянную бутылку и спросил себя, что за смертоносную магию мне удалось замесить за такое короткое время.

Натэр был очень любезен, не заставив меня долго ждать. Со стропил посыпалась пыль, дом затрясся. Судорога боли возвестила о разрушении самых крайних защитных знаков. Я вдохнул поглубже и изобразил наглую ухмылку.

Дверь рассыпалась от его касания. Бог, как солнце, слепил мой Дар. На взгляд смертного он выглядел мелким жилистым мешком дерьма с крысиной мордой и шрамами от оспы, нищеты и сапог людей покрепче, и ничем не отличался от любого подонка из Доков, не считая темно-красных блестящих шаров вместо глаз. На пороге он остановился. С когтистых пальцев капала кровь, струйки крови запеклись на подбородке.

Бог окинул взглядом комнату.

– Вот ты где, Эдрин Бродяга. Как я рад тебя видеть. – Его разум с адской силой пытался пробиться в мой. Попытки были неловкие, но их мощь постепенно прогибала мою защиту, позволяя ему улавливать потоки мимолетных мыслей. Я обрадовался, что выжег все знания о своем плане.

– Не сказал бы, что это чувство взаимно, – ответил я, стараясь сдержать дрожь в голосе. – Ты всегда защищал независимость и свободу, Натэр. Прошу, откажись от этого безумия. Хватит уже смертей.

Он склонил набок голову:

– Независимость и свобода? Смешно. Вы, смертные, вечно ищете смысл там, где его нет. Мне без разницы, что делают в этом городе копошащиеся личинки, если только это меня не забавляет. Единственная свобода, имеющая значение, – моя собственная.

Ох уж эти боги. Большинство из них – просто эгоистичные мрази.

– Тогда окажи мне любезность, свали отсюда и сдохни.

– Ай-ай-ай, разве так разговаривают с богом, своим покровителем? Отдай кристалл. Взамен я исцелю твою умирающую подругу. Таково желание твоего сердца, верно?

Он знал, что так и есть. Слова ранили, желчь жгла горло. Это был единственный шанс для Чарры, но при всей любви к ней, я не мог ради нее погубить весь мир.

– Она не из тех, кто готов обменять свою жизнь на жизни других, – сказал я.

И, в конце концов, я не вправе ставить на кон то, что осталось от ее жизни, Чарра должна сама распорядиться собственной жизнью.

Его взгляд скользнул к кристаллическому ядру, пульсирующему в центре моего круга защитных знаков, заливая комнату желчным светом. Натэр оскалился, руки потянулись через дверной проем к кристаллу. Я покрепче зажмурился.

Мир полыхнул красным и белым. Мощный толчок сотряс воздух. С потолка и стен посыпались щепки. Когда я снова открыл глаза, перед ними плясали синие пятна, а на месте двери осталась дымящаяся воронка, и в ней стоял Натэр, хмуро глядя на свою обгоревшую до углей руку. Из нескольких крошечных ран сочилась кровь и с шипением капала на пол.

Я сглотнул. Меня бы эти защитные письмена размазали по стене.

– Эй, придурок, – произнес я, хотя каждая косточка в моем теле кричала «прыгай в ближайшее окно и беги». Вместо этого я продолжал его злить. – Ты помог убить Линаса, идиот крысомордый. И за это сгоришь. Когда люди спросят меня, как ты сдох, я скажу – подавился собственной тупостью.

Его рот растянулся, челюсти неестественно широко раздвинулись, зубы удлинились и превратились в клыки. Он рванулся ко мне, и врезался головой во вторую сеть защитных чар. Правда, эти были предназначены для того, чтобы сдерживать, а не убивать. Кристаллическое ядро ярко вспыхнуло, его непристойная мощь подкрепляла мою защиту.

Кристалл пульсировал все быстрее, и продвижение бога замедлилось, а потом остановилось. Я улыбнулся.

– Так-то вот, вонючка безмозглая, я сделал этот кристалл основой своих защитных знаков. Если хочешь вырвать его у меня, придется уничтожить то, что ты так хочешь заполучить. Подавись, навозник!

Вполне возможно, он на это способен. План использования алхимической бомбы был по меньшей мере рискованным. Если Натэр все же уничтожит кристалл, а потом порвет меня