Ее имя ярость - Эмили Варга

позволила себе беспомощно погрузиться во все это. Он запустил руки в мои распущенные волосы и прижался губами к моей макушке, а я рыдала, уткнувшись в его манишку. Возможно, моя бабушка и сделала свой выбор, но звуки агонии, которые она издавала, когда я уходила, останутся со мной надолго.

Я подождала несколько секунд, а затем отстранилась от Маза и вытерла залитое слезами лицо тыльной стороной ладони.

– Спасибо, – тихо сказала я, с удивлением осознав, как трудно мне было произнести это слово.

– Всегда пожалуйста, – сказал он, глядя на меня непроницаемым взглядом.

Голос Нур прервал мои мысли и вернул меня в настоящее:

– План таков: мы забираем сестру Мазина и убираемся из этой проклятой империи, пока Вахид наконец не пришел за нами. У нас достаточно денег, чтобы устроить свою жизнь где-нибудь в другом месте и сбежать от всех этих одержимых джиннами людей. – Она прислонилась к низкому финиковому деревцу позади себя.

Я теребила рукав своей курты, обдумывая слова, прежде чем выплеснуть свои мысли. Мы не могли оставить все вот так.

– У меня есть другой план.

У Нур отвисла челюсть.

– Дания, мы следовали твоим планам с тех пор, как с тобой встретились. Все, что нам это дало, – это армия людей, пытающихся нас убить. Пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть предложение, которое не сводится к возвращению в пасть демона. А то мы все знаем, как тебе это нравится.

Я шумно выдохнула:

– Нам нужно вернуться в город.

– Я так и знала. – Нур закрыла глаза руками.

Я подняла руки вверх:

– Нур, ты лучше других знаешь, на что способны эти семена. Нам нужно избавиться от них. От всех до последнего.

В мой голос проникло отчаяние. Если я и могла что-то сделать, чтобы искупить вину за весь этот беспорядок, так только это. Я не позволю разрушить еще больше жизней.

Нур привстала:

– Ты хочешь отправиться на императорские поля зораата?

Маз подошел ко мне, его темный взгляд был полон решимости.

– Я согласен с Данией.

Нур издала звук, который напоминал и смех, и плач одновременно:

– Ну конечно, ты с ней согласен! Ты такой же безрассудный, как и она! И не думайте, я не забыла, что вы оба еще хотите отомстить Вахиду. – Она подняла глаза к небу. – Он отнял у меня не меньше, и я тоже хочу возмездия. Но возвращаться туда – безумие. Месть не дала никому из нас того, чего мы действительно хотели, так почему бы нам не оставить ее в прошлом?

Я покачала головой:

– Нур, дело не в мести. Необходимо убедиться, что эта сила не останется в руках того, кто собирается использовать ее для разрушения. Необходимо остановить цикл.

Нур посмотрела на Маза и выгнула бровь.

– Дело немного в мести, – признал он.

Нур согнулась пополам и обхватила голову:

– Я ненавижу вас обоих.

Я взобралась на лошадь Мазина, и он вскочил следом за мной. Нур подняла голову, она выглядела измотанной, но ее подбородок был решительно поднят. Я знала этот взгляд, я видела его раньше, после того как мы сбежали из тюрьмы и она согласилась поехать со мной.

– Ты знаешь, что это правильное решение! – крикнула я ей.

– Я знаю, – сказала она несчастным голосом. – И, как ни странно, я думаю, что Сума согласился бы с тобой. – Она потерла плечо.

– Нур, ты не обязана идти с нами. У тебя есть состояние Сумы. Ты сама сказала, что можешь пойти куда угодно, стать кем угодно.

– И все пропустить? Я поеду с тобой. Но мне не нравится, что ты заставляешь меня ехать на муле.

Она поднялась, и ее лицо стало серьезным. Она взглянула на сокровища, привязанные к мулу, на которого она собиралась сесть, – последнее, что осталось от Сумы, – и я поняла, что она думает о своем отце.

– Я хочу уничтожить весь зораат, какой только есть, и заодно сокрушить Вахида.

– И кто тут еще жаждет мести?

Она забралась на спину мула и откинула волосы с лица:

– Я учусь у тебя.

Пятьдесят один

Мы направились в город под покровом ночи. Стражники патрулировали дорогу и останавливали всех, кто направлялся в Басраль и из него, но мы с Мазином знали эту долину. Мы петляли по холодной пустыне, прятались за заснеженными песчаными дюнами и пробирались через манговые сады в самой цветущей части долины, избегая оживленной дороги вдоль озера.

Нур привела нас к полям зораата – к месту, где жили они с Сумой. Стражники и солдаты были разбросаны по всему городу, подавляя восстания на каждом углу. Солдаты, охранявшие императорские поля зораата, не были готовы защищать их от магии джинна, проходящей через меня, и я легко прорвалась сквозь их защиту.

Наконец мы оказались у полей, где на многие мили простирались заросли зораата. Мы были на северной окраине Басраля, и к тому времени, как я обезвредила всех стражников, мы уже знали, что Вахид и его армия идут за нами. Он ни за что не позволил бы нам забрать его силу без боя. Но было уже слишком поздно.

Я положила тальвар на землю и погрузила в нее руки, нащупывая корни зораата. Как только я схватила их, огонь джинна вырвался из моих пальцев под землю и стал пожирать корни растений изнутри. Когда магический огонь охватил посевы на многие мили вокруг, в небе зажглось мощное зарево. Из-за жара нам пришлось отступить к окраине поля, мы стояли и смотрели, как горит зораат. Самое ценное, что было у Вахида, то, из-за чего погибло так много людей. Дым поднимался высоко в воздух, как маяк. Ночное небо поглотило вздымающийся черный костер – словно погребальный. Нур взяла немного моего магического огня и зажгла им факелы, чтобы позаботиться об оставшихся растениях. Она переходила от поля к полю, поджигая зораат моим нечеловеческим огнем джинна.

Конские копыта стучали все ближе, оповещая о приближении армии Вахида.

– Что ты наделала?! – Над полями разнесся мучительный крик.

Я резко обернулась и увидела единственного человека, с которым еще не разобралась в своей мести. И единственного человека, который объединил нас троих в этой общей цели.

Вспышка пламени осветила лицо императора Вахида, на котором застыла омерзительная маска ярости. За его спиной стояла армия, ожидая приказа, глаза солдат остекленели от зораата в крови.

– Мои поля… – Вахид сжал кулаки, и я вздрогнула, увидев, что по его рукам тоже спиралью вьются черные нити.

Его пылающий взгляд скользнул по полям и остановился на нас троих.

– Ты. – Он