Журналисты не отдыхают - Алексей Юрьевич Щербаков

собирать разную интересную информацию. Прежде всего дело касалось Финляндии и Армении. Там активнее всего действовали англичане, жаждавшие вырвать эти республики из-под нашего влияния. Накручивали, понятное дело, прежде всего интеллигенцию. В Финляндии эту прослойку, собственно шведы и создали, пользуясь, тем, что Александр II от большого ума дал финнам такую Конституцию, что русское влияние там было минимальным, а шведское — наоборот.

Армянам пудрили мозги про великое историческое прошлое, про древнюю Великую Армению. Благо территория республики была куда побольше, чем в моей истории. Правда, в последнем случае игру англам попортил Кемаль, который-таки начал революцию в Турции — и она шла весьма успешно. Умным армянам стало понятно — без русских братьев они долго не протянут. Но у большинства интеллигентов вместо мозгов — «великие» идеи.

В Грузии же среди большевиков имелось множество националистов. В моей истории в двадцатых они стали пытаться создать «Грузию для грузин». Разбираться с ними пришлось тогда ещё никому не известному товарищу Берия. Да и на Украине множество националов, сообразив, что с незалежностью прямо завтра не выйдет, полезли в большевики.

К счастью вся эта публика не умела держать язык за зубами. Так что информации мы получили множество. И всё это предоставили Ленину. Дескать, глядите, Владимир Ильич, какой геморрой нас ожидает. Разумеется, в РОСТовских изданиях тоже пошли материалы на ту же тему.

Вот уж кем Ленин не был — так это упертым человеком. Он был способен корректировать свои взгляды. Так что скорее всего, СССР у нас будет несколько иным.

А 17 мая меня вызвал Ленин по поводу одного моего проекта. Его разрабатывали люди из РОСТА вместе с привлеченными чекистами.

Я явился со всеми материалами. Но Ильич по своему обыкновению, решил послушать меня лично.

— Сергей Алексеевич, вы предлагаете не расформировывать продотряды, а создать на их основе Народный комиссариат по чрезвычайным ситуациям?

— Именно так. Главная чрезвычайная ситуация — это неурожай, который влечет за собой голод. И ведь, например, в Поволжье это регулярное явление.

Ленин кивнул. Он-то прекрасно помнил голод 1891–1892 годов в Среднем Поволжье. Тот самый, от которого умер миллион человек, а Алексанр III повелел именовать его «недородом».

— А ведь сейчас, в разоренной войной стране случись где-нибудь неурожай… А продотряды имеют опыт. Если они могли достаточно успешно собирать хлеб, то смогут и оказывать помощь голодающим. А кроме голода ведь есть и другие беды: эпидемии, наводнения, пожары…

— В рамках НКЧС вы предлагаете подготовить возможность создания «трудовых отрядов».

Эту идею я частично позаимствовал из опыта Рузвельта времен «великой депрессии», частично — от Троцкого с его «трудовыми армиями».

— Как известно, голодающим имеет смысл раздавать не рыбу, а удочки. Тем более, в стране есть много мест, где требуется неквалифицированная рабочая сила и куда крестьян можно в случае чего привлечь. Например, для осуществления плана ГОЭЛРО. Как известно, общественные работы для голодающих пытались устраивать и в царской России, но всё проваливалось из-за бездарной работы бюрократической машины. У нас управленцы на местах тоже, честно говоря, не самые лучшие. А вот если механизм будет создан — запустить его в случае необходимости будет куда проще. Возможно, за время работы многие научатся чему-нибудь большему, чем катание тачки. И пополнят ряды рабочего класса.

Тут Ленин внимательно поглядел на меня.

— Только вы говорите о грядущем голоде с такой уверенностью, будто наперед знаете…

— Что-то типа предчувствия. Штука ненаучная, но…

— Интересно. А ведь товарищ Сталин настойчиво предлагал прислушиваться к вашим предчувствиям… Я думаю, в СНК ваши предложения не встретят возражений. Но есть ещё одно дело. Нам вас снова жалуется товарищ Луначарский.

— Наверное, речь идет о Высшем литературно-художественном институте?

— Да, о нем. Он говорит, что вы занимаете резко отрицательную позицию.

Дело было вот в чем. Луначарский стал носиться с идеей образования литературного института. В моей истории этот вуз и создали в 1921 году. Просуществовал он, правда, недолго, всего четыре года. Но дело не пропало — и в 1933 году создали знаменитый Литинститут.

— Я резко против этой идеи. Зачем он нужен? Анатолий Васильевич полагает, что институт будет готовить профессиональных писателей. А я считаю — оттуда будут выходить профессиональные халтурщики. О чем может писать человек, который ничего в жизни не видел? А ведь ринутся туда именно такие. Два года рабочего ценза тут ничего не изменят. Я против даже специального журналистского образования, хотя журналистика — занятие куда более ремесленное, чем литература. К тому же — мы в этом литературном заведении сами станем плодить врагов Советской власти.

— Почему? — Недоуменно спросил Ленин.

— Рабочий, командир или журналист среднего уровня — это нормально. Писатель среднего уровня — это чаще всего озлобленный неудачник. И винить в своих неудачах он станет Советскую власть. За время учебы он привыкнет считать себя гением. А потом почему нет успеха? Потому что, дескать, Советская власть мешает ему творчески самовыражаться. И без того толпы творческих личностей бродят между Анатолием Васильевичем и мной. И хотят одного — чтобы их государство кормило, а они делали бы что хотели. Почитайте, что говорят футуристы. «Вы нас не понимаете — учитесь!»

— Не любите вы интеллигенцию, — усмехнулся Ленин.

Я чуть не брякнул: так вы же сами говорили, что интеллигенция не мозг нации, а её говно. Но вовремя вспомнил, что Ленин писал это в частном письме Горькому, которое тот, может, никому не показывал. Да, может и не писал он это письмо в данной истории…

Кстати, когда Ильич упоминал об известном веществе, это было отнюдь не ругательство, а четкая оценка. То есть если нация — организм, то интели — отходы его жизнедеятельности[147].

— Интеллигенты переняли худшие черты дворянства — сознание своей исключительности и презрение к «быдлу». Любимая их фраза — «интеллигент в третьем поколении» — это просто переделанное «настоящим дворянином можно стать только в третьем поколении». Насмотрелся я на фронте пленных офицеров из интеллигентов… И ведь это заразно. Попадая с такую среду даже молодые люди из рабочих и крестьян быстро заражаются снобизмои. А литераторы — это интеллигенты в квадрате.

— Вы зря так горячитесь, Сергей Алексеевич. Вашу точку зрения я во многом разделяю. А товарищ Луначарский человек увлекающийся…

Блефовать — так блефовать

В моё время было распространено мнение, что чуть ли не все чекисты послереволюционного были если не евреями, то уж точно поляками или латышами.

Однако у товарища, с которым я постоянно работал в последнее время, происхождение было куда веселее. Он являлся сыном итальянца швейцарского происхождения, переехавшего в