Моя Африка - Юрий Маркович Нагибин

Юрий Нагибин

Моя Африка

ПУТЕВЫЕ ОЧЕРКИ

Н. Хохлов

Своя чеканка

Книга, которая лежит перед нами, пожалуй, поначалу может вызвать недоумение одним своим названием: певец Чистых прудов и Мещерской стороны, автор многочисленных новелл, многие из которых давно стали хрестоматийными, десятков сценариев о жизни советских людей, о наших современниках на этот раз представляет… Африку. Не статьей, не серией путевых очерков-зарисовок, что вообще-то так обычно для наших дней, отличающихся широким международным общением и туристическим паводком, а целой книгой. Лет десять назад Юрий Нагибин совершил первую поездку в африканские страны. За ней последовали другие. Накапливался материал. Появлялись журнальные публикации. Пробуждался более углубленный интерес к Африканскому континенту. Как говорится в таких случаях, писатель «заболел» новой тематикой. И возможно, что, в то время когда мы листаем страницы его Африки, автор совершает путешествие по берегам Замбези или вслушивается в шум водопадов на реке Конго…

«Сумею ли я за краткое трехнедельное путешествие хоть краешком заглянуть в скрытую жизнь этих людей, хоть в малой мере понять их страсти, их надежды и горести, их стремления и желания, их гнев и нежность?» — пишет Юрий Нагибин. Подобные сомнения встают перед каждым пишущим о той или иной африканской стране независимо от времени пребывания в ней. Живи год, два, а такие внутренние вопросы все равно будут преследовать тебя. Но мне представляется, что Юрий Нагибин не зря мотался по пыльным африканским дорогам.

В книге широко представлены люди новой Африки, что особенно ценно в познавательном смысле. Автор не впадает в грех, присущий многим беллетристам, залетевшим в африканские просторы и выезжающим на экзотике, на броских описаниях борющегося континента, жители которого якобы только и знают, что бесконечно танцуют, жгут костры, бьют в тамтамы и с ходу, не успев как следует и познакомиться, осыпают прибывшего пословицами и поговорками, а узнав, что перед ними советский человек, впадают в неописуемый восторг… Такого сорта банальности автор счастливо обошел стороной. Персонажи его книги говорят просто, естественно и достоверно. «Вы поедете по стране, вы увидите древнюю роскошь и нищету настоящего, вы увидите ростки нового, вы увидите, что люди по-другому глядят на мир. И это, быть может, самое важное, самое ценное, я бы сказал, даже самое реальное из всего, что принесло нам сегодня национальное освобождение: новый, открытый взгляд людей, над которыми никогда уже не взовьется кнут колонизаторов, взгляд людей, все отчетливее и глубже осознающих свою свободу от иноземцев, свое гражданство в независимом государстве, взгляд людей, пробуждающихся для сознательной жизни в обществе», — говорит автору один марокканский служащий.

Можно предположить, что советскому писателю приходилось выслушивать не одного чиновника: у него были встречи и с министрами и с другими высокопоставленными лицами. Из массы высказываний приведено одно, и оно бьет в цель, ибо раскрывает существо происшедших перемен. Марокко — монархия. Специфика состоит в том, что колониальные власти передали управление страной королю. В современной Африке не так уж много династических режимов. Но и они являются (значительным или менее значительным) шагом вперед по сравнению с полным империалистическим засильем. Логика национально-освободительного движения новой Африки такова, что даже монархические институты в силу общей политической тенденции в ряде вопросов вынуждены выступать против колонизаторов и считаться с настроением народной массы. Пусть свобода еще не полная, но люди успели ощутить ее озоновое дыхание. К тому же опыт соседних демократических государств, избравших республиканскую форму правления, со всей убедительностью показывает, в каком направлении следует идти дальше, где находится та заветная вершина, достигнув которой человек вздохнет полной грудью.

В описании Марокко нет набивших оскомину крайностей. Я имею в виду склонность некоторых авторов к расписыванию «жгучей ненависти», «клокочущего гнева» и прочих человеческих чувств, проявляемых в минуты наивысшего напряжения. В обыденные же дни, когда народ занят рабочей суетой, эти «жгучие» и «клокочущие» стихии могут возникнуть лишь в слишком бурном воображении. Умный наблюдатель с должной выдержкой отнесется к случайным лозунгам, выкрикам толпы, проанализирует все «за» и «против», прежде чем позволит себе высказать собственное мнение. При этом он руководствуется чувством ответственности перед читателем: страна-то далекая, чужая, порой о ней мало что знают, а хотят услышать правдивое повествование…

Юрий Нагибин выходит на широкий людской тракт и с дотошностью крестьянина, попавшего в сутолоку современного большого города, обо всем расспрашивает, все замечает, часто останавливается, чтобы узнать, во что одет человек, как называется эта одежонка, сколько она стоит у разбитного африканского лабазника, ноская ли, не подсунули ли бедному арабу какую-то заваль. Я нисколечко не утрирую, просто зрительно представляю Юрия Марковича за «сбором материала» в африканских странах. И так — с утра до ночи, с ночи до утра: поездки, беседы, выступления, споры с африканскими коллегами по перу. Только при такой неуемной натуре и можно претендовать на то, что ты что-то понял в этой жаркой, бурной, не перестающей изменяться и удивлять мир парадоксами Африке! Только неиссякаемая любознательность позволила автору дать красочную и многогранную мозаику, например, Марокко.

Какой широкий охват! Колоритные сцепы так и следуют одна за другой: моление о дожде, гадание с вараном в руках, базарный притвора, мастер перевоплощения, африканский Петрушка, шофер Хуан, сражавшийся в Испании на стороне республиканцев, сапожник, накопивший наконец денег на покупку престарелого велосипеда, европейский художник, древние и молодые города. Все это движется на читателя, все в развитии, и все составляет частицу реальной действительности. Медина в Касабланке, т. е. арабская часть города, с трудом поддающаяся веяниям времени, почти такой же была внешне и до независимости, такой она осталась и после неудавшейся попытки переворота во дворце Скират.

Читатель не найдет в книге описания перипетий, связанных с этой печальной страницей в истории Марокко, перевернутой летом 1971 года. Тогда курсанты военного училища во главе с директором королевского военного кабинета генералом Мухаммедом Медбухом совершили нападение на королевский дворец Скират, расположенный невдалеке от Рабата, в тот самый момент, когда там проходил дипломатический прием по случаю дня рождения… короля. Путч был подавлен немедленно. В тот же день радио столицы передало: «В Марокко все спокойно. Положение в стране нормализуется».

Вне книги и события в Судане, где тоже была предпринята попытка переворота, вылившаяся в расправу над многими видными деятелями суданского освободительного движения, обернувшаяся полосой репрессий против коммунистической партии, ее признанных лидеров.

Писатель не стал включать в книгу главы или разделы, посвященные событиям, свидетелем которых он не был. Не спорю, иной расторопный автор непременно вышел бы