Данияр. Не буду твоей невестой - Мария Зайцева

Данияр. Не буду твоей невестой

Пролог

Меня хватают как раз в тот момент, когда я заворачиваю за угол здания универа, направляясь в кофейню, расположенную неподалеку. Там мы с Алинкой часто после пар сидим и пьем кофе, делимся впечатлениями от очередного прожитого учебного ужаса, болтаем обо всем на свете. Отдыхаем душой, короче говоря.

Когда меня резко дергают за локоть и, не дав даже вскрикнуть, волокут в темный непросматриваемый с дороги уголок у забора, я как раз предвкушаю тот самый отдых.

Именно потому, что контраст слишком сильный, а нападение — слишком внезапное, я и не издаю ни звука.

Да какой там звук! Я даже дышать не могу!

Ощутив за спиной холодный камень забора, машинально упираю ладони в своего захватчика, чувствуя под пальцами тот же камень. Только горячий теперь.

Открываю рот, чтоб закричать наконец-то, но рот мне надежно запечатывает здоровенная жесткая ладонь.

— Ти-ха-а-а… — хриплый злой шепот на ухо, от горячего дыхания по коже дрожь! И эта дрожь усиливается, потому что я узнаю того, кто меня утащил!

Байматов! Гад! Как посмел?

Осознав, что похититель — не непонятный и оттого жуткий маньяк, а вполне себе понятный, хотя тоже маньяк, этого не отнять, я набираюсь сил и уверенности в себе, дергаюсь злобно, заряжаю свободной рукой по наглой небритой роже, раз, потом еще и еще, пока мое запястье не перехватывают и не сжимают. Сильно, властно, но не больно.

— Тиха, говорю! — рычание становится злее и раздраженнее, не нравится ему, что я сопротивляюсь? Сейчас еще больше не понравится!

Мычу, пытаюсь укусить зажимающую губы ладонь, извиваюсь, выдираясь из жестких лап, но добиваюсь лишь того, что на меня наваливаются всем мощным телом, прижимая к забору так, что даже двинуться не могу теперь.

Осознав проигрышность своего положения, замираю, тяжело дыша и злобно глядя в лицо Байматова.

Тот тоже тяжело дышит, пялится на меня своими темными жуткими глазами. Что, гад, не понравилось тебе? Вот то-то же!

Мы стоим, прижавшись друг к другу, и только теперь до меня начинает доходить вся скандальность ситуации. Место, хоть и уединенное, но не совсем! Сюда парни курить бегают. И в любой момент кто-то может прийти! И увидеть нас… Вот так! Всевышний, позора не оберешься! Как мне потом перед родными оправдываться? Людям в глаза смотреть?

Окончательно замираю, уже пугаясь и даже не мыча, в надежде, что Байматов сейчас меня отпустит.

Но он почему-то не торопится.

Стоит, прижав меня всем телом к забору, нависает, давит массой. И взглядом своим буровит! И ладонь от лица не убирает! Что его, заклинило, что ли?

Моргаю, тихонько толкаю второй, пока еще свободной ладонью в мощную грудь. Боже, какой огромный… Столько мяса наел, шайтан!

— Не будешь кричать? — хрипит он, и его горячее дыхание опять тревожит дурацкие мурашки по коже.

Моргаю положительно.

Не буду.

Пусти только, демон.

Байматов аккуратно убирает ладонь от моих губ, но сам почему-то не отодвигается. Так и стоит, навалившись на меня совершенно непристойно, дышит тяжело.

Чтоб хоть чуть-чуть обозначить границы, снова упираюсь обеими руками в его грудь, толкаю.

Отстраняется, с видимой неохотой.

— Ты с ума сошел? — возмущаюсь я, — что творишь?

— Это ты что творишь? — тихо рычит он, скалясь зло и возбужденно, темные глаза пылают яростью, — что рядом с тобой делал тот глист в подгузниках?

— Какой еще глист? — моему удивлению нет предела, моргаю в шоке.

А Байматов достает телефон и показывает мне фотку. На ней я и мой однокурсник Дерек, приехавший не так давно из Австралии. Мы с ним нормально общаемся, потому что он плохо знает русский и совсем не знает наш язык, а я неплохо владею английским. Ко мне его куратор прикрепила, чтоб помогла адаптироваться.

— Этот!

Смотрю на фото, где мы с Дереком улыбаемся друг другу, стоя рядом и глядя в экран телефона… А ведь Дерека сегодня увезли в больницу…

Неверяще поднимаю взгляд на Байматова:

— Ты что? Это ты его, что ли?

Байматов молчит. И скалится только.

Уй… Дура-а-ак… Шайтан проклятый…

— Байматов, это — мой подопечный! Мне его куратор прикрепила, сегодня! Он из Австралии! Как ты меня достал, Байматов! Как ты мне надоел! Ты что ему сделал?

— Не важно, — этот упертый осел даже не пытается сделать вид, что сожалеет, продолжает скалиться и нависать надо мной. — Главное, что теперь он к тебе не подойдет. А ты должна была сказать куратору, что ты — невеста! Просватанная!

— Да с чего ты это взял, Данияр? — горестно взревываю я, толкая еще сильнее каменную грудь, в безнадежной попытке вырваться, — я — не твоя невеста! Не твоя! И никогда ею не буду!

Теперь оба мои запястья перехватывает огромная крепкая ладонь, Байматов держит, не позволяя мне дернуться, смотрит серьезно и напряженно:

— Моя, я сказал тебе уже это. Моя. Никого рядом не будет, поняла? Никогда. Если хочешь кому-то плохого, просто начни ему улыбаться…

Я изнемогаю от горячего его шепота, от жесткого хвата тяжелых ладоней, кровь бросается в лицо. Я чувствую себя в такие моменты невероятно беспомощной. Прямо, как в тот день, когда этот шайтан первый раз подошел ко мне и при всех заявил, что я — его.

И переубедить его с той поры так и не получилось.

— Мой… Отец никогда не позволит. Понял? И я не позволю! — из последних сил шепчу я, стараясь быть твердой и смотреть на Байматова с уверенностью, которую вообще не чувствую.

— Тогда я украду тебя, Мадина, — спокойно отвечает мне Данияр, словно это — самое обычное, решенное дело. — И сделаю своей.

Всевышний, он невыносим! Больной!

— Отпусти немедленно!

Байматов отпускает.

Отступает на шаг.

Не веря, дергаюсь в сторону, мгновенно уходя на расстояние, где он меня не сможет схватить.

— Ты не сможешь долго бегать, Мадина, — раздается мне вслед спокойное.

Ничего не отвечаю, все мои силы остались там,