Виги и охотники. Происхождение Черного акта 1723 года - Эдвард Палмер Томпсон

Эдвард Палмер Томпсон

Виги и охотники

Происхождение Черного акта 1723 года

Новое литературное обозрение

Москва

2025

Edward Palmer Thompson

Whigs and Hunters: The Origin of the Black Act

Breviary Stuff Publications

2013

«Интеллектуальная история» / «Микроистория»

Редакторы серии «Интеллектуальная история» Т. М. Атнашев и М. Б. Велижев

Редакторы подсерии «Микроистория» Е. В. Акельев, М. А. Бойцов, М. Б. Велижев, О. Е. Кошелева

Научный редактор О. В. Окунева

Перевод с английского Н. Л. Лужецкой

В оформлении обложки использован фрагмент офорта «Пейзаж с оленем, убегающим от охотника». Каспар Люйкен, 1695–1705. Рейксмузеум, Амстердам / Rijksmuseum Amsterdam.

© E. P. Thompson, 1975

© Н. Л. Лужецкая, перевод с английского, 2025

© Д. Черногаев, дизайн обложки, 2025

© OOO «Новое литературное обозрение», 2025

* * *

Евгений Акельев, Михаил Велижев:

О российском издании книги Эдварда Палмера Томпсона «Виги и охотники»[1]

В ноябре 2022 года редакторы серии «Микроистория» обратились к Карло Гинзбургу с вопросом: какую классическую «микроисторическую» монографию, неизвестную российской читающей публике, он бы посоветовал перевести на русский язык в первую очередь? В ответ Гинзбург рекомендовал нам издать книгу Э. П. Томпсона «Виги и охотники: происхождение Черного акта 1723 года».

Вряд ли Гинзбург мог знать, что Эдвард Палмер Томпсон (1924–1993)[2], один из самых влиятельных историков XX века, оказавший несомненное влияние как на итальянскую микроисторию[3], так и на Alltagsgeschichte[4], российской публике совершенно неизвестен: на русский язык не переведена ни одна его работа! Но все же выбор Гинзбурга нас несколько удивил. Действительно, монография «Виги и охотники» была напечатана в 1975 году, когда микроистория как особое методологическое поле еще не сформировалась[5]. Насколько публикация этой книги уместна именно в книжной серии «Микроистория»?

Вспомним, что 1975 год в мировой историографии — год особенный. Именно в этом году Эммануэль Ле Руа Ладюри опубликовал свою знаменитую книгу «Монтайю», в то время как Гинзбург готовил к печати монографию «Сыр и черви» (1976). Обе работы, давно и хорошо известные российскому читателю[6], впоследствии станут «микроисторической» классикой. Эти экспериментальные книги предлагали читателю непривычный взгляд на анализируемый предмет. Приближенный масштаб исследования позволял в мельчайших деталях реконструировать социальные отношения, ментальность и структуры повседневности в маленькой окситанской деревушке начала XIV века (в случае Ле Руа Ладюри) или картину мира одного итальянского мельника XVI века (в случае Гинзбурга), увидеть то, что при более дистанцированном наблюдении заметить невозможно. Между тем в тот момент сами авторы еще не знали, что их книги скоро превратятся в работы, с которых будет отсчитываться начало нового исторического направления. К таким же образцам «микроистории до микроистории», несомненно, следует отнести и книгу Томпсона, которую читатель держит в руках.

Но прежде чем познакомить читателя с «Вигами и охотниками» и пояснить, почему монографию Томпсона справедливо поставить в один ряд с великими книгами Ле Руа Ладюри и Гинзбурга, необходимо вкратце описать историю ее появления на свет.

В 1965 году Томпсон, к тому времени уже прославившийся своей новаторской книгой «Становление английского рабочего класса» (1963), получил возможность создать в Уорикском университете Центр изучения социальной истории (Centre for the Study of Social History), который он сам и возглавил[7]. Сотрудники Центра приступили к реализации очередной новаторской идеи Томпсона — исследованию социальной истории преступности в Англии XVIII века, предполагавшему комплексное изучение уголовных законов, государственной идеологии и народных представлений о социальной справедливости. В качестве результата проекта планировалась совместная книга, которая была опубликована в 1975 году: речь идет о давно ставшем классическим сборнике статей «Роковое дерево Альбиона: преступление и общество в Англии XVIII века»[8]. Для этой книги Томпсон должен был написать статью о происхождении так называемого Черного акта 1723 года.

Черный акт — это уголовный закон, принятый английским парламентом в нескольких чтениях в мае 1723 года и значительно расширивший применение смертной казни в отношении имущественных преступлений. Акт был направлен против браконьеров, которые чернили свои лица (поэтому их называли «черными») и вторгались в частные леса, в том числе в королевские резиденции, где охотились на оленей и другую живность, одновременно с этим уничтожая знаки собственности и прочую инфраструктуру владельцев: ограждения, загоны для скота и прочее. Черный акт — это самый суровый уголовный закон, причем не только в истории Англии, но, может быть, и во всей европейской истории раннего Нового времени. По этому закону можно было отправить на виселицу любого пойманного в частном лесу человека, имевшего какие-либо признаки маскировки. В английском парламенте, принявшем этот драконовский закон, в то время доминировали виги (откуда и название — «Виги и охотники»).

Томпсон взялся написать для «Рокового дерева Альбиона» статью о происхождении этого печально известного уголовного закона. Однако в ходе исследования он оказался настолько увлечен многочисленными деталями этой истории, что работа растянулась на много лет, а итогом стала не статья, а солидная книга[9].

Осмысляя в предисловии к монографии свой опыт, Томпсон назвал исследование экспериментальным, отличающимся от классической модели научной монографии. Действительно, как правило, историки, прежде чем приступить к исследованию, читают научную литературу об исследуемой эпохе, стремясь усвоить сложившиеся в науке представления об историческом контексте; а только потом, в ходе работы с источниками, они вносят собственные корректировки в общие научные представления о предмете. Томпсон поясняет, что проводил свое исследование совершенно иначе:

Я был похож на парашютиста, приземлившегося в неизвестной местности: освоив сначала всего несколько ярдов земли вокруг себя, я постепенно расширял свои вылазки во всех направлениях… Один источник приводил меня к другому; но и каждая рассматриваемая проблема влекла за собой следующую. Охотники на оленей в Виндзорском лесу привели меня к лесным властям, к царедворцам с их парками, а от них к Уолполу [глава правительства. — Е. А., М. В.], к королю (и к Александру Поупу [поэт, противник вигов. — Е. А., М. В.]). Охотники на оленей в Хэмпшире — к епископу Трелони и его управляющим… Охотники же на оленей в окрестностях Лондона гораздо более прямыми путями, чем можно было ожидать, снова привели меня к Уолполу. Продолжая каждую линию исследования, я откладывал на довольно позднюю его стадию свое знакомство с имеющимися трудами историков[10].

Подчеркнем, что речь идет не об экономии времени или лени (написание этой книги стоило Томпсону «пяти или шести» лет жизни и огромных усилий!), а о сознательной исследовательской стратегии, обусловленной стремлением «увидеть английское общество 1723 года таким, каким видели его сами жители, „снизу“»[11]. Именно поэтому историк до последнего «избегал попытки описания общества в целом —