Ну здравствуй… Папа - Константин Владимирович Ежов

Константин Ежов

Третий сын: Ну здравствуй… Папа

Глава 1

Моё утро началось, в принципе, довольно привычно, без каких-либо видимых предвестников грядущих неприятностей. Что, в принципе, тоже было обычным состоянием. Сейчас вышел вовсе не из своего дома — относительно небольшого, но уютного жилища, расположенного в пригороде Токио, если можно так выразиться, а из телепорта в его дворе, вдохнул свежий утренний воздух, пропитанный запахом росы и цветущих деревьев. В доме жили мои «гостьи», а если быть точным, навязанные мне подопечные, так сказать, а сам жил, пользуясь мгновенной транспортной системой, очень редкой для этого мира, чтобы каждый раз перемещаться в свой дворец на Южном Урале. Увы, мне нужно было постоянно тренироваться и развивать свою силу. А здесь для этого условия хоть и были, но не такие удобные. Да и посмотреть на свою любовь здесь было нельзя.

Первым делом, по старой, укоренившейся привычке, достав из пространственного кармана, так называемого лепестка, самоцветы и занялся их перебиранием. Стоили они просто баснословных денег, настолько что вряд ли кто решился бы за них предложить деньги, так что их просто дарю тем, кто мне приглянулся. Ведь эти уникальные искусственные алмазы были созданы мной и усиливали различные способности и если решусь на подарок, то доработаю их индивидуально под будущего владельца, как случилось и с «Ханойской розой».

Ветер — одна из моих шести способностей вела себя пока спокойно, что как раз нехарактерно для них всех, что настораживало. Сегодня его было чуть больше обычного, чувствовалось лёгкое покалывание на коже и едва заметное ощущение вибрации в воздухе, но на моё самочувствие это пока никак не влияло. За долгие годы, прошедшие с момента создания моего первого однолепесткового кармана — тогда это было настоящее достижение, — научился ценить даже такие, казалось бы, незначительные мелочи. Однако, несмотря на вполне обычное начало дня и отсутствие явных причин для беспокойства, моё настроение начало неуклонно портиться с каждой проходящей минутой. Какое-то смутное, гнетущее предчувствие, словно тень, нависло надо мной, отравляя своим присутствием каждое мгновение. Чувствовал себя так, будто вот-вот должно случиться что-то нехорошее. А вроде же никто с поцелуями напасть не грозился.

Диспозиция была стандартная. В том смысле, что прямо с утра встряли как обычно: естественно, уже стоял у калитки, готовый выйти, сверяясь с внутренними часами. Утреннее солнце уже вовсю заливало двор, отбрасывая длинные тени от яблонь и крыльца. Пыль висела в воздухе, подсвеченная косыми лучами. А мои спутницы — эти прекрасные, но, увы, неповоротливые создания — снова задерживались, словно соревнуясь, кто дольше продержит меня в томительном ожидании.

Светлана, стоявшая на верхней ступеньке крыльца, ещё поправляла свои новые сандалии, с тонкими ремешками и изящной пряжкой. Кажется, она уже в третий раз за утро проверяла, не развязались ли они. Её фиалковые глаза, обычно полные нежности, время от времени бросали на меня быстрые, чуть виноватые взгляды. Впрочем, вины в них было не больше, чем у котенка, опрокинувшего миску с молоком. Такое чувство, что сегодня она прямо намеренно тянула время, словно наслаждаясь всеобщим раздражением, которое, впрочем, пока выражалось лишь во вздохах и негромком ворчании. Ведь сегодня девятое мая, а в этот день, как назло, у неё ещё и день рождения. Наверняка ждет каких-то особенных поздравлений, или, может, подарка, который, по её мнению, должен был ей вручить прямо сейчас, у калитки.

Елена, присев на край скамейки возле дома, возилась со своим огромным, набитым под завязку рюкзаком, явно не рассчитав объём вещей. Из расстегнутой молнии то и дело пытались вырваться краешки чего-то непонятно. Она с натугой пыталась закрыть молнию, дергая её то в одну, то в другую сторону, и тихонько ругаясь себе под нос. На её щеках уже проступил легкий румянец от напряжения.

Нилам, самая низшая по статусу в нашей своеобразной компании, стояла чуть в стороне и, как обычно, обсуждала что-то с Ладой. Лада принадлежала мне лично, поскольку она была химерой — существом, созданным искусственно, и не имела обычных человеческих прав. Все старались делать вид, что просто её не замечают, ведь она была главным их тираном и проводницей моей воли, о которой порой даже не догадывался. Но вот Нилам не повезло, так сказать. Но что поделать, таков её статус.

А Май, моя официальная невеста, просто стояла неподалёку, облокотившись спиной на покосившийся ворот калитки, и обдавая меня своими снисходительными, чуть скучающими взглядами. В её глазах читалось легкое презрение ко всей этой утренней суете. Она казалась абсолютно спокойной и невозмутимой, словно все происходящее её совершенно не касалось. И как всегда, держалась с достоинством, словно королева, наблюдающая за своими подданными. Легкий ветерок играл её темными волосами, а на губах играла едва заметная улыбка. Но всё это последствия того, что жила она со мной на Южном Урале из-за своего статуса, потому была обречена делать всё вовремя, поскольку телепорт работал только от моей активации и она была своеобразной батарейкой при этом. И если она попытается уклониться от своей обязанности моей официальной невесты, то будет ей встреча с Ладой….

— Вы все понимаете, что мы опаздываем? — процедил сквозь зубы, едва сдерживая раздражение, глядя на эту неторопливую процессию.

— Мы же второй год уже учимся, а вы по-прежнему, как сонные мухи! — бросил опозданкам, стараясь говорить достаточно громко, чтобы до всех дошло, но при этом не переходить на крик.

В горле уже першило от этой утренней нервотрепки. Я нервно теребил ремешок сумки, переминаясь с ноги на ногу.

— Ито с Юмико уже наверняка нас ждут у главных ворот, давайте шевелитесь! Там, небось, уже целая толпа собралась, а мы тут, как черепахи, ползем! — немного сгустил краски прекрасно видя, что упомянутые особы ждут нас чуть дальше по дороге возле своего соседнего с нашим домом.

Май, стоявшая чуть поодаль, наблюдая за всей этой сценой с легкой снисходительной улыбкой, вдруг улыбнулась. Её алые, идеально накрашенные губы на мгновение подсветила отражённая утренним солнцем улыбка, словно вспышка, и тут же исчезла. В её глазах мелькнул озорной огонек.

— Вань, терпение — добродетель, помнишь? — с легким укором произнесла она, её голос звучал мягко и спокойно, как будто она пыталась успокоить расшалившегося ребенка.

Она прошла мимо меня, слегка толкнув плечом, как бы невзначай, но в этом жесте чувствовалась какая-то игривость. От нее повеяло легким ароматом жасмина, который она всегда использовала.